Рецензии

Для меня французское кино всегда кино для отдыха. В нем все понятно, как правило оно с правильными моральными и этическими посылами, с приятными актерами, ну и не раздражающее ни тупостью, ни отсутствием логики, ни показухой. Этот фильм не исключение.

Мне запомнилось несколько моментов:

1. Первые кадры фильма, когда главный герой подходит к воротам особняка и достает из двери свернутый в трубочку осенний листочек, а потом его крутит в руках. Это длится считанные мгновения, но выглядит очень красиво.

2. Когда один из героев делает общеизвестное умозаключение про барышень о том, что женщины эмоциональны (в кино прозвучало как истерички), готовы броситься в огонь, чтобы спасти любимого мужчину, а через минуту посылают его же на эшафот. Полностью согласна с высказыванием, да, нам это свойственно. Неоспоримый факт, подтверждающийся неоднократно историей и регулярно встречаемый в жизни, но не смотря на это его озвучивание как будто бы оживляет его и дополнительно дает пищу для ума.

3. Момент, когда главный герой объясняет причину, почему он не хочет завязать с воровством, ведь казалось бы, что имеющиеся деньги позволяют этим не заниматься, кроме того рядом с ним любимая женщина, многие друзья-коллеги уже не у дел, ну и политическая и экономическая обстановка в Европе того времени не располагает к данному ремеслу. И по логике, он действительно мог бы жить всю оставшеюся жизнь вполне безбедно. Но он как настоящий профессионал, любящий дело которым он занимается, говорит, что он чувствует себя счастливым, независимым, всемогущим, нужным только тогда, когда он является Вором и это ощущение он не готов променять не на что другое. Это занятие его наполняет и окрыляет. Эта мысль мне очень понятна и мне приятно ее было слышать из уст главного героя.

В итоге я получила два часа легкого кино с красивой картинкой и незамысловатыми интригами в основе сюжет.

Париж, конец позапрошлого века. Стройный усач с грустным взгядом Жан-Поля Бельмондо сентиментально вертит в руке пожухлый осенний лист, а затем с помощью альпинистского крюка перебирается через могучий забор. Если вы подумали, что он отважный покоритель Монблана, тренирующийся на кошках, то следующий кадр развеет ваши представления - двери буржуазного особнячка Жорж Рендаль, а именно так зовут заглавного героя ленты Луи Маля, откроет не ключом, а с помощью фомки и винной пробки. Да и вышеупомянутый лист был своеобразным «индикатором» открытия ворот. Совершив небольшую экскурсию по коридорам, через гостиные, галереи, — Рендаль, наконец, добирается до искомого — «сердца любого буржуа», — а именно его сейфа, и закадровый голос (фильм является экранизацией одноименного романа полузабытого французского писателя Жоржа Дариена) погрузит нас в долгий флэшбек, воспроизводящий историю вора поневоле.

Воспитанный в доме своего дяди (Кристиан Люд) сирота Жорж не привык жаловаться на жизнь. Проведя 14 лет в колледже и армии он возвращается, чтобы узнать, что дядя присвоил себе почти миллионное наследство, а кузина Шарлотта (Женевьев Бюжо) на которой Рендаль обещал себе жениться, — уже обручена с неловким наследником обедневшего семейства Монтрейев Арманом (Кристиан де Тийер), — когда-то очень богатого, но сохранившего лишь остатки своей знаменитой ювелирной коллекции. Простое, но эффективное решение любовно-финансовой проблемы приходит само собой и, прихватив вожделенную шкатулку с драгоценностями, Жорж готов отбыть в Брюссель вместе с дорогой Шарлоттой, но, получив в ответ на свои домогательства отказ, — пускается во все тяжкие по обе стороны Ла-Манша.

Книга написанная в 1897 г. тонко предчувствовала грядущие мировые пожары (— Вы не опасаетесь, подобно нашему другу, революции? — Я предвижу массовые беспорядки, настоящий бунт, государственный переворот), так и фильм, выпущенный в 1967 г., оказался отчасти пророческим в отношении бунтарского мая 68-ого, но из 2017 г. смотрится как запылённый музейный экспонат, лавировавший, да не вылавировавший между производственной драмой, историческим костюмным фильмом, социально-политической сатирой и мелодрамой. Конечно, нельзя не отметить и сильные стороны фильма. Во-первых тщательнейшее воссоздание атмосферы fin de siecle, позднее повторённое Малем в его первой американской ленте «Прелестное дитя». Во-вторых филигранную актёрскую работу Бельмондо чрезвычайно элегантно, с грустью, но не без иронии, раскрывающего характер своего мятежного персонажа, держащего нас вплоть до финального монолога в ожидании какого-то подспудного взрыва. И Бельмондо также позднее предстоит сыграть в чём-то схожую роль в ретропостановке Алена Рене «Ставиский», — и обе работы («Прелестное дитя» и «Ставиский») обыграют эти стороны гораздо изобретательнее с кинематографической точки зрения.