Рецензии

А как прекрасно все начиналось ! Солнечный, но прохладный день. Типовой микрорайон. Семейное торжество современной молодой пары - Таэко и Дзиро. Сюрприз, который готовят к празднику коллеги - такие же молодые, радостные хипстеры, как и главные герои. Нежная фортепьянная мелодия. И в этой безмятежности все время едва заметные тревожащие нотки. То одна из коллег посмотрела мимолетно на Дзиро так, что понятно: между ними что-то есть или было. То тесть сядет боком, так, чтобы взглядом не встречаться. То заминка с сюрпризом. Потом случится страшное: в разгар праздника под дедушкино караоке-пение случайно погибнет маленький сын. И эта трагедия станет спусковым крючком для дальнейших событий.

Автор (а Кодзи Фукада - сценарист и режиссер в одном лице) применит фабульную конструкцию Скотта Фицджеральда из романа «Ночь нежна». Слой за слоем будет сниматься грим, камуфлирующий семейное счастье. А под ним — совсем не такой безмятежный глянец, а все возможные сложности личной жизни. Нет, жутких трагедий, как у Дайверов, в семье Таэко и Дзиро нет. Их трагедия случилась не в прошлом, в настоящем. А вот тайн, недомолвок, недоговоренностей будет в избытке. К тому же, и у мужа, и у жены были «бывшие», у этих «бывших» свои « бывшие». Есть еще и семья свекра со свекровью: там тоже не все безмятежно. И все друг другу, если не врут, то не договаривают. Короче, как сказал Лев Толстой « каждая несчастливая семья несчастна по-своему».

Фукада, кажется, хотел написать картину акварелью - полунамеками, легкими акцентами. Не случайно начало фильма сопровождает простенькая фортепьянная соната. Закончится он хитовой попсовой песней. И вот это жаль. В принципе, уже в дебюте автор начинает все больше отказываться от акварели и пользоваться жирной тушью. Все больше сильных доль в сценарной конструкции, все больше манерных, патетических акцентов в режиссуре.

«Бывший» Таэко - кореец. Получите: разница ментальностей и культур. Больше того, он - глухонемой кореец. Тут вообще раздолье: подключается язык жестов, энергичные пассы добавляют драматизма и динамики. Монолог, который произносит вслух Дзиро, адресуясь к глухонемому корейцу, находящемуся у него за спиной, - это вообще маньеризм маньеризма. Видите, заметили, почувствовали: сердцу высказать себя, другому понять тебя невозможно, надрывается режиссер. Погибший сын был вундеркиндом по части реверси - интеллектуальной игры с выстраиванием и переворачиванием шашек с черной на белую сторону и наоборот. Мать с сыном партию не доиграли. Чувствуете символ? При землетрясении, которые в этих местах привычны так же, как ливни в Москве, Таэко спасает доску с недоигранной партией. Еще один символ-образ. У хоумвидео, которое смотрит вся семья, есть подоплека, которую знает только Таэко. На балконе колышется привязанный за ниточку cd-диск - талисман, охраняющий дом от злых духов ( дело-то в синтоистской Японии - здесь каждая вещь имеет душу ). Талисман пускает солнечные зайчики не столько спасая семью от наваждений, сколько высвечивая все то, что может привести к разрыву связей.

Листы бумаги, разбросанные на скоростном шоссе, которые необходимо собрать, корейский ливень, смывающий наваждение, одинокий караоке-танец под проливным дождем, трехцветная кошка, символизирующая счастье, которое намерено удрать из дома недоговоренностей и полуправды. Фукада все множит и множит образы-символы и сам не замечает, что его тонкая и нежная мелодия уже давно превратилась в надрывный романс. Странное чувство оставляет эта картина. Она задумывалась как лирические стихи. Стихами она и осталась. Но, кажется, это стихотворение начал писать Борис Пастернак, а закончил Эдуард Асадов. Тоже поэт, но для другой аудитории.

Многие и многие годы философы со всего света доказывали, что человек – социальное создание, одиночество для него противоестественно. Но даже мудрейшие мира сего ничего не могли поделать с простым фактом, что мы приходим в этот мир одни и уходим тоже. Таким образом, для человека при всей существенности отношений с ближними нет ничего важнее отношений и мира с самим собой. Фильм «Личная жизнь» по своей сути чрезвычайно соответствует своему названию, поскольку он строго о личном: не о делимом на части, не о чьем-то и ком-то близком, но личном. Он о том, что все для человека начинается с себя, и это никакой не эгоизм – это нормальный ход вещей.

Первым и центральным вопросом, что ставит «Личная жизнь», являются сложные отношения человека с временем, а точнее – собственным прошлым. Тон здесь задает высказываемый в самом начале картине свекром главной героини тезис о подержанных вещах (читай – подержанных людях), однозначно осуждаемый как на уровне какого-то базового подсознания, так и, непосредственно, в картине. Однако, именно эта тематика имеет в фильме развитие, порою, мимолетными символами типа какого-то складского аукциона, где продается вещь «как новая», но чаще – линией поведения главной героини, действия которой наталкивают на крамольную и неприемлемую мысль, что пожилой японец, возможно, не так уж неправ. Но разве допустимо существование в современном мире картины, доказывающей верность подобной дикости, ведь человек – не вещь, к нему нельзя так относиться?! Вот и «Личная жизнь» сложнее, чем кажется. Нет, она вовсе не говорит о том, что ее главная героиня ущербна, но проблемы у девушки есть, и это проблемы ее прошлого. Картина довольно однозначно, путем демонстрации вновь и вновь совершаемой ошибки, доказывает, что прошлое в любом случае должно оставаться в прошлом, где ему самое место, но не быть ни настоящим, ни будущим, так как нельзя идти вперед с повернутой назад головой. Вместе с тем, наши прошедшие дни – не то, от чего можно просто отказаться и что можно забыть. Нет, бывший муж героини вовсе не говорит очевидную истину в своей тираде про то, что нужно помнить – это лишь манипуляция, но правда в его словах есть. Помнить – нужно, но именно в значении «не забывать», а не посвятить этому жизнь. Кроме того, прошлое, раз оно травмирующее, требует преодоления, подведения черты, чего не было у героини. Тот самый жестокий по отношению к ней финал – для нее услуга, потому что это, наконец, поставленная точка и новый шанс. А человека… нужно принимать таким, какой он есть, его формирует его прошлое, и это надо принимать в расчет, но никогда не ставить на нем крест.

Другой вопрос «Личной жизни» - вопрос любви, каким бы банальным это не казалось. Фильм вовсе не формирует из основных его участников ни любовный треугольник, ни любовный квадрат, но заставляет подумать о том, что никто здесь просто не умеет любить. Семья главной героини не кажется благополучной даже в первые минуты картины, пока еще все хорошо, как и семья ее свекра и свекрови, то есть упомянутое неумение – это что-то весьма распространенное. Такое одиночество среди толпы. Жуткий и жестокий урок, что преподает героям судьба, не учит их любить, но подталкивает к освоению этой науки. Кроме того, фильм обращает внимание зрителя на то, что люди порою не всегда понимают, что есть любовь, и принимают за нее симпатию, привязанность, дружбу, и – что страшнее – чувство долга и жалость. А еще, на примере странной зависимости главной героини от ее бывшего мужа, можно лишь убедиться в правоте Льва Толстого, когда-то написавшего, что мы любим людей за то добро, что мы им сделали. Любовь здесь не слепа, здесь слепо сострадание, причем, к тому, кто этого не заслуживает. Так что фильм еще и о том, что вовсе не каждый достоин любви.

Как и любой уважающий себя артхаус, «Личная жизнь» полным-полна символами и знаками, наиболее заметным из которых является реверси – игра, чемпионом по которой является сын главной героини. Фишки – с одной стороны белые, с другой – черные – довольно очевидно символизируют жизнь – полосатую, столь же черно-белую, и столь же сложную, как упомянутая игра. Усиливает эффект символа также какой-то диск – талисман на удачу, тоже двусторонний, как и фишки. Идея с глухонемым бывшим и языком жестов, что понимает главная героиня – это словно разбиваемый вдребезги шаблон о необходимости парам находить общий язык как залог счастья: здесь он вроде бы есть, но вместо понимания и взаимного доверия – лишь пустота. Любви не нужны формальности. Случающееся в середине фильма небольшое землетрясение можно трактовать как предтечу настоящего удара и серьезной драмы, хотя само по себе в тот момент оно демонстрирует спасение героиней самого важного, а именно разложенной когда-то игры – спасение памяти. Наконец, погода – самый распространенный прием. Долгое время ни то ни се, облака, тучи, в жестком финале проливающиеся, наконец, дождем, одновременно, шокирующим, как холодный душ, и смывающим все плохое, что было когда-то. А в финале, что дает надежду – солнце, новый день, новое будущее. Однако, один символ мне не очень понравился, а именно то, что ребенок главной героини может быть рассмотрен как атрибут прошлого, что связывает ее с пройденным, которое может вернуться, и это не есть хорошо, потому что ребенок прошлым не может быть по умолчанию. Также не очень хороша идея с кошкой, поскольку появление ее подобным образом – это тоже что-то, связанное с прошлым, словно зерно, что может прорасти, что-то, не означающее новый этап, но риск возврата к старому.

«Личная жизнь» - довольно меланхоличный и даже медитативный фильм, длящийся целых два часа, но в то же время по-своему весьма увлекательный. Герои в своих ошибках и недостатках достаточно симпатичны, чтобы наблюдать за ними было интересно, и сочувствовать – хотелось, а обстоятельства их жизни не слишком фантастичны, чтобы их невозможно было примерить на себя. Интересны и рассматриваемые идеи: вообще, азиатский кинематограф отличает то, что транслируемые им мысли не похожи на заложенное в европейское или американское кино. Все словно под другим углом. Словом, интересно.