Рецензии

Этот фильм представляет собой сон, поэтому и трактовать его нужно соответственно. Лишь однажды вскользь будет упомянуто имя Фрейда, однако Бунюэль, как и другие сюрреалисты, был знаком с психоанализом. Логика сна принципиально отличается от логики бодрствующего состояния; язык сна — это язык символов. Применим к «Скромному обаянию буржуазии» метод поиска аналогий, т. е. осуществим процесс обратный работе Бунюэля во время написания сценария.

Главный герой, Дон Рафаэль в исполнении Фернанда Рея, — посол вымышленной республики Миранда, по совместительству, торговец кокаином. Его товарищи, Анри и Франсуа, судя по обстановке и поведению, — буржуа средней и крупной руки. Режиссер подчеркивает дружеские и финансовые взаимоотношения чиновничьего аппарата и капитала.

С чего начинается фильм? Франсуа и Рафаэль приезжают в гости к Анри по его приглашению, а хозяина нет дома. Это указание на то, что тот, кто владеет деньгами, может делать все, что заблагорассудится и/или подтрунивание над организованностью соответствующих классов общества.

Сцена вторая. Хозяин ресторана, где обычно ужинают герои фильма, неожиданно умер. Налицо кризис — традиционные ресурсы питания буржуазии иссякли.

Как и в других своих фильмах, испанский режиссер просто не мог обойти стороной католичество. Его представляет епископ, который становится садовником у Анри. Церковь, прислуживающая буржуа, — иронизирует Бунюэль. Интересно как меняется поведение супружеской четы Сенешалей, когда костюм садовника меняется на рясу священника — сразу же открываются закрытые двери. С лица епископа не сходит хитрая улыбка, но подлинное его лицо мы увидим, когда рука, знавшая секатор и крест, сменит орудие на револьвер.

По аналогии с христианскими семью грехами Бунюэль в течение всего фильма строит свою личную концепцию людских пороков. Каждый из персонажей олицетворяет один или несколько из них: сексуальная неумеренность (Анри и Алиса сбегают из дома полного гостей из-за внезапно возникшего желания); снобизм (Франсуа смеется над водителем незнакомым с культурой употребления мартини); глупость (история с женой Тевено в доме посла) и т. д. Все поголовно погрязли в праздности и чревоугодии: на всем протяжении ленты они только и делают, что обедают.

Следующий объект насмешек режиссера — армия. Военных угощают ужином в доме Сенешаля, что иносказательно означает, что вооруженные силы тоже «кормится» со стола богачей. Их маневры шумны и бестолковы; они больше напоминают детские игры, нежели учения.

Сны героев фильма, т. е. «суб-сны» дают ключ к более глубоким слоям бессознательного. Сон сержанта показывает, что там, в глубине души, все давно умерло и поросло паутиной. Кое-какие искренние чувства (любовь, дружба) еще остались, но имеют слишком бледный и нежизнеспособный вид.

В финале может возникнуть недоумение при попытке разобраться в этой «каше» из снов, но имеет ли значение, что и кому снилось? Ведь эти люди и в реальной жизни ещё не проснулись. Они гордо и одиноко идут по дороге жизни, а в впереди — никакой цели.

P.S. Эта символическая притча от Бунюэля все же слабее, чем «Виридиана» или мой любимый «Этот смутный объект желания». На мой взгляд, для создания фильма недостаточно одной лишь идеи высмеивания правящих классов — она проходит сквозной линией через все творчество испанского классика. Кроме того, аллегориям здесь явно не хватает тонкости.

7,5 из 10

Приснилось мне, будто гляжу я кино. Кино не просто раритетное, а кино одаренное статуэткой самого Оскара. И гляжу я кино, и всматриваюсь внимательно, и никак понять не могу отчего набор забавных скетчей, соединенных силами монтажа именуется как великое кино.

Забавно, что люди в этом наборе эпизодов никак не могут поесть. Также забавно, что если взять и отделить скетчи друг от друга, а затем на монтажном столе перемешать их в абсолютно случайном порядке, то в сюжете совершенно ничего не изменится.

Во время просмотра этих забавных скетчей со мной рядом незаметно стали появляться люди. Они, как умалишенные непрерывно интерпретировали все эпизоды. Каждый из них вглядывался и видел свой глубокий смысл. Кто-то видел алчущих и лицемерных буржуа, кто-то бессмысленность жизни зажравшихся богачей, кто-то деградирующую богему. Удивительно, как люди с легкостью наполняли смыслом забавные скетчи.

Эпизод за эпизодом. Люди не могут поесть. Сержант рассказывает сон. Люди идут по дороге вдаль. Священник расстреливает убийцу. Люди никак не могут поесть. Поразительно, как зрители глядя на набор эпизодов, не понимают, что перед ними старое ржавое зеркало.

В этих эпизодах нет никакого смысла. У зрителя два варианта: либо пытаться увидеть свое отражение и интерпретировать его, либо попытаться понять, что ты смотришь в старое ржавое зеркало, отражение в котором ничего не значит, поскольку сам объект создающий отражение ничего из себя не представляет.

Громкий стук из зеркала заставил меня проснуться. Внутри зеркала я увидел отражение голодного Луиса Бунюэля, который с жадностью пытался схватить бутерброд с ветчиной приклеенный к зеркалу с моей стороны. Я оторвал бутерброд от зеркала и вытер им свои вспотевшие подмышки. Через пару секунд я проснулся.

Bunuel — Испания, Bunuel — Мексика, Bunuel — Франция, Bunuel — весь мир.

Bunuel — Пальма, Bunuel — Раковина, Bunuel — Оскар, Bunuel — Лев…

Bunuel — религия, Bunuel — сюр, Bunuel — абсурд, Bunuel — сатира…

Bunuel — месть, Bunuel — смерть, Bunuel — смех, Bunuel — ложь, Bunuel — правда…

Старик Bunuel, потеряв слух и зрение, мучаясь, умирая, сочинил книгу о своей жизни. И дал ей гениальное название «Мой последний вздох». Какое красивое имя смерти! У каждого он будет или был — единственный вздох без выдоха. Вздох, вбирающий в себя всю жизнь, все небо и уносящий их с собой. Куда?

Бунюэль бы ответил — в землю, в небытие. Он был атеистом.

Вот она — суть его загадки: верю в искусство как в Бога, а в Бога не верю.

Да… Его можно понять. Как и любого мальчика, испытавшего на себе гнет доброты и бремя непорочности иезуитского колледжа.

Именно там он похоронил свой первый гробик иллюзий — «этот смутный объект желания», а потом хоронил их (не считая и почти не оплакивая) в каждом своем фильме, мстя за их обманчивое (хоть и скромное) обаяние.

Социум! Главный враг романтиков. Но и сюрреалистов, пусть и живущих не мечтой, а подсознанием, тоже.

Он лжив и фальшив и не достоин вендетты — кровавой честности мести, но мстить ему хочется. Можно дать ему то, чего он достоин — пощечину, как Маяковский; можно выколоть глаз (о, бедный ослепший Луис); можно обмануть красотой эстетического шока; можно ввергнуть в беспредельную свободу сна, галлюцинации, которую несвободный социум нипочем вынести не сможет — сдвинется, сдастся, падет.

Как он пал (не понимая, зачем и почему) к ногам «Скромного обаяния буржуазии»! Премия «Оскар» 1973 года.

Несколько страшных и нелепых снов из жизни тех, кого, как известно, не пустят в рай, потому что верблюду легче…

несколько попыток пообедать,

несколько нападений,

несколько случайных мистических собеседников,

несколько садовников-убийц,

несколько кончин (это не больно и ничуть не страшно),

трое мужчин, три женщины…

плюс одна уводящая — прочь? навсегда? — дорога,

плюс приговор НЕ БЫТЬ — социальный, экзистенциальный, манерный, злой, скандальный, безнадежный.

Так проходят миры, так уходят эпохи…

Чеховский «Вишневый сад» лег обломком Титаника на дно нашей страшной истории, а мир обворожительно пустых и прелестно бессодержательных европейских буржуа с легкостью театрального самоубийства и анакреонтической грациозностью — легко — покинул подмостки истории, шествуя по нетрудной дороге.

Нелепый пир во время чумы (без яств, и даже без чая и кофе) закончен. Приговор вынесен и прочитан маэстро-сюрреалистом, «эстетом шока» без придыхания и слез на глазах.

Финал бунюэлевской истории можно охарактеризовать по-нашему — не в бровь — а в глаз (в глаз и он любил, кстати):

Лети, буржуй, воробышком…Ешь ананасы, рябчиков жуй… Мы на горе всем буржуям… Ликвидация вдаль…

А можно в духе мрачного эстета Луиса: скромное обаяние конца… спектакля без рукоплесканий.

Продолжения не будет.

…Так почему-то думал Bunuel.

Только вот расходиться пока рано.

Оно есть.

Это не последний фильм Бунюэля, который стал еще одной возможностью высмеять буржуазный образ жизни и показать деградацию этого социального класса.

Несомненно с первого кадра-это увлекательная история, рассказанная талантливым режиссером и сценаристом. Высмеять буржуазный слой Бунюэлю удалось.

Не примитивный сюжет, который можно было смотреть и без снов, придающих неоспоримо органику картине. Итак, герои приглашают друг друга на ужин, однако им никак не удается поужинать. Становится явным их лицемерие и малодушие, скрываемое под масками хорошего тона. Мы наблюдаем измену одного из супругов, хвастовство, высокомерие этих героев. Тем не менее все они называются друзьями, которые что и делают- собираются поужинать или пообедать. Чревоугодие, ненасытность. У каждого из них есть не секреты скорее, а их страхи. У каждого героя свой скелет в шкафу. Все они боятся разоблачения их «я», их темных дел, мыслей. Сны, в которых можно узнать не только их страхи, могут показаться неуместными, так как начало фильма- начало что ни на есть обычной комедии или мелодрамы, к финалу мы наблюдаем полный сюрреализм, присущий Бунюэлю.

Режиссер высмеял буржуазный слой, армию, темы религии. Всем будет интересно смотреть эту картину. Абсурд одним словом. С самого начала и до конца. Тонкий юмор. Нельзя не заметить игру талантливых актеров.

Самой непредсказуемой мне показалась Флоренсе, одинокая блондинка. На вопрос комиссара какое у них было детство, все дамы отвечают — прекрасное. Она одна говорит правду. И в финале говорит о личности одного из буржуа правду, но никто не слушает ее сознательно, все заняты едой-ведь они наконец-то собрались все вместе, но не тут-то было.

Наших любимых героев, все-таки разоблачат. А может, это было чей-то сон. В любом случае, все «друзья» показали нам свои лучшие стороны. Характер героев не раскрыт, может от того, что все они достаточно примитивны, и каждый заботится о себе, дабы не показать себя настоящего. Заслоняются одеждой, знаниями о напитках. Этот фильм никогда не устареет-классика кинематографа. Я с удовольствием посмотрю его еще раз. Прости, Бунюэль, но 9,5 из 10. Чего-то все-таки не хватало в картине. Возможно-нераскрытые характеры героев, хотя все они непредсказуемы по своему.

«Скромное обаяние буржуазии» получил Оскар за лучший фильм на иностранном языке, что совершено оправданно талантливым Бунюэлем, снимавшем эту картину в довольно не зрелом возрасте- семидесяти лет.

Рецензию хотела написать другую, может, более углубиться в смысл, но ведь это Бунюэль, возможно, эту картину не стоит воспринимать всерьез. Но главное то, что показал этой картиной режиссер, а не рецензия к ней.

Скромное обаяние буржуазии — признанный кинокритиками шедевр мастера сюрреалистического кинематографа Луиса Бунюэля.

Классический прием сюрреализма состоит в бессчетном субъективном перекодировании условно объективной реальности, поиском в ее абсурдных проявлениях сокрытого смысла.

И «Скромное обаяние буржуазии» представляет этот принцип превосходным образом, предоставляя не только сознанию зрителей заниматься этим перекодированием, но и экспонируя модель этой ментальной работы через свое содержание.

С одной стороны данный фильм, шедевр сюрреалистического авангарда в кино, имеет структуру матрешки. Каждый из героев воспринимает «реальность» через свой сон, хотя впоследствии оказывается, что и этот сон оказывается сном внутри чужого сна. Природа исходной «реальности» остается прикрытой ширмой, ширмой иллюзий.

Так, и во всем этом фильме проглядывает другая сторона его основы — структура-ширма. Где за первоначально кажущимися вполне логичными, осмысленными, сознательными сценами и действиями проскальзывают элементы, явно выбивающиеся из картины обыденности, нарушающие логику, приоткрывающие завесу над причудливой работой подсознания. Где, сатирически, за праздными разговорами и занятиями «сливок общества» проскальзывает тень бессмысленности существования и непобедимой скуки. Где беззаботная прогулка по сельской дороге летним днем проходит в глубинном бездействии и ведет к одному всеуравнивающему концу. Где независимо от того, что мы делаем, мня «мощь и величие наших личностей», мы всего лишь следуем из невидимого пункта А в невидимый пункт Б. Где под покровом каждой сцены и каждого действия скрывается то, что вечно сопровождает нас в жизни и остается, как сильный и независимый гул реактивного двигателя, после того как мы покинули сельскую дорогу жизни — и это повсеместно присутствующее нечто смерть. Смерть, уплывающая титрами после беззаботной и бессмысленной прогулки теплым, но облачным летним днем.

Пожилой импозантный джентльмен Рафаэль — посол некой южно-американской страны под названием Миранда, а также двое его коллег, их жены и родственница объединяются в компанию с целью отобедать. Однако планы аристократов предаться чревоугодию срываются, поскольку на их пути всё время возникают какие-то непреодолимые — фантастические и экстравагантные — препятствия…

Как в первом кадре своего дебютного фильма, в котором бритва разрезала женский глаз, Луис Бунюэль все последующие годы анатомировал тело человеческого бытия. И больше всего при этих операциях доставалось буржуазии — главному, заклятому врагу режиссёра. По сути, 72-летний Бунюэль, уже почти окончательно оглохший, с обезоруживающей, убийственной нежностью свёл здесь счёты с проклятыми буржуа, погруженными в безвоздушное пространство иллюзий, привычек, обычаев и ритуалов.

Больше того, в своём пред-предпоследнем фильме Бунюэль ухитряется поставить под сомнение все основные институты современного общества — семью, церковь, армию, полицию, дипломатию, чиновничество, а также секс, наркотики, терроризм… При этом не прибегает ни к гиперболам, ни к гротеску, а использует всего лишь один из излюбленных приёмов — постепенного разоблачения. И делает это столь изысканно и тонко, что зритель часто не понимает, что к чему и про что вообще кино-то…

Не случайно, когда в 1987-м году этот фильм вышел с 15-летней задержкой на экраны СССР, часть публики, воспитанная на стерильном кино, сочла его показ провокацией — «пропагандой разврата и насилия». Возможно, это случилось потому, что картина снята в привычной для Бунюэля реалистичной манере — без языковых изысков, нервозных монтажных стыков и каких-то оптических прибамбасов. Единственным элементом, выводящим зрителя из себя, были сны.

Бунюэль всякий раз внедрял их в ткань повествования столь незаметно, что соединительные стежки ускользали от внимания. Он сознательно оставлял на поверхности фильма только выход из сна (хотя справедливости ради надо оговорить, что два раза были сделаны исключения), благодаря чему сорбируется специфический чёрный, если не сказать висельный юмор автора, особенно когда «реальных героев» навещают мертвецы.

В фильме нет психологии в привычном понимании, оттого, может быть, он всё время сбивает с толку — то ложными иллюзиями, то непонятными ссыпками, то комическими несуразностями. Усвоив уроки сюрреализма ещё в далёкие 1920-е, Бунюэль, может быть, первым понял, что кино сюрреалистично в своей природе, поскольку наиболее близко стоит к сновидениям. Как и в первых своих фильмах — «Андалузский пес» и «Золотой век» — он регулярно нарушает здесь линейное повествование — как раз с помощью снов. Именно они, как нельзя лучше, помогают развить основную его тему: невозможности осуществить некое желание — утолить аппетит или половые потребности, или финансовые, или физиологические…

Элементы сюрреализма делают фильм, с одной стороны, абстрактным, а с другой, придают ему тот объём, что не позволяет с однозначной определенностью трактовать происходящее в кадре. Бунюэль был, пожалуй, единственным режиссёром, кто умел делать такое «трехсмысленное кино» — вроде бы жанрово-неопределенное, но в то же время неотразимо-утонченное по форме. Что это: сатира или фантасмагория? А может — фарс или политический памфлет? И то, и другое, и третье.

В результате двухлетней застольной работы (в соавторстве с Жаном-Клодом Каррьером) Бунюэль написал 5 вариантов сценария, по последнему из которых и была снята одна из великих «человеческих комедий». В ней неутомимый кино-энтомолог закрывает пресловутую тему «общества потребления». Его буржуа лишены рефлексии: у них нет ни идеалов, ни признаков, ни зачатков духовности. Они совершают все свои действия на автопилоте, подчиняясь врожденному или приобретенному инстинкту. Поэтому их ничто не может выбить из колеи: чтобы ни происходило вокруг, они будут функционировать в заданном алгоритме, как, например, насекомые.

За месяц до вручения премий «Оскар» Бюнюэль разыграл мексиканских журналистов, сказав в интервью, что надеется получить эту премию, поскольку уже заплатил за неё 25 тысяч долларов, а американцы, как известно, люди слова. В Лос-Анджелесе разразился нешуточный скандал, который не сулил ничего хорошего тому, кто его спровоцировал. Однако через 4 недели «Скромное обаяние буржуазии» всё же получило позолоченного голыша.

Обижайся на Бунюэля, не обижайся, но трудно что-то возразить против того, что он снял лукавое и мудрое кино без заумных мыслей и в то же время без единой банальности, короче, очередной свой шедевр, чьё название тут же стало афоризмом.

Вооружившись скальпелем, Бунюэль уже давно занял позицию патологоанатома кинематографа, вскрывающего, словно гнойник на трупе, самые гнусные, мерзкие, но неизменно будничные пороки общества. Любимый объект для опытов — буржуазия. Именно ее режиссер неустанно разглядывает под лупой, загоняя в абсурдные реалии снов, а затем отсекая отдельные части, отвечающие за хорошие манеры, добродетели, мораль, выворачивает наизнанку, демонстрируя в свете рамп их прогнившую суть. Раз за разом, мадамы и мсье из благородных семейств испытывают на себе увесистый ремень прилюдной порки от Луиса. Но раскрывая их грешки и страсти, обнажая пустоту и лицемерие, Бунюэль преследует своей целью не только открыть миру их беспомощную ненужность, тщательно замаскированную дорогой косметикой, правилами приличия и шлейфом духов от Диор, но и разоблачить институты общества, давно ставшие привычными образцами морали и нравственности.

Ничто не свято в этом цирке сюрреалистического бреда. Уважаемый посол варварской страны, с тиранией под маской демократии, не брезгует торговать из-под полы отборнейшего качества кокаином, соблюдая при этом все нормы приличия и, несомненно, порицая возросший уровень преступности. Но как, черт возьми, они посмели его обыскивать! Светская леди не чужда интимных занятий в кустах, но обедать в присутствии покойника — увольте, она для этого не одета! Верная жена настолько невинна и скромна, что встречи с любовником возможны лишь с выключенным светом, иначе моветон. А святой отец согласен на черную работу ради денег, и застрелить виновного — его право, ибо церковь уже не та. Их лица — маски, а общество не стремится эти маски срывать, ведь тогда карнавал закончится раньше, чем будет допито шампанское и съедены устрицы. Из стайки вышколенных, напоказ добропорядочных и улыбчивых любителей предаться трапезе, не прячет своего лица только одна — она пьет водку, курит травку и без стеснения блюет на все, высунувшись из открытого окна машины, но что с нее взять, она ведь слегка не в себе. И все они идут куда-то, гордо вышагивая по извилистой дороге, еще не подозревая, что время их вышло, что их путь бесцелен, что дорога ведет в никуда. А может это просто сон?

Луис Бунюэль мастерски углубляет степень абсурда от одной нелепой ситуации к другой, а связующей нитью служит еда. Чем усерднее шестеро буржуа пытаются насладиться обедом, тем нелепее причина, заставляющая их голодать. И пища здесь выступает абстрактной обыденной привычкой людей из высшего общества, которую они ритуально совершают каждый день, как бокал шампанского на приеме или приклеенные улыбки доброжелательности, невзирая на конфуз. Это способ передать всю бессмысленность их жизни, разбавленной обедами, которые позволяют на мгновение развеять скуку. Такая жизнь — лишь театр, где они усердно играют свои роли на званых застольях в окружении бутафории, а между пьесами бесцельно бредут по сельской дороге без возврата. И каждый символ здесь может быть понят по-разному, в зависимости от воображения смотрящего, а истолковать их однозначно не сложнее, чем картины Сальвадора Дали.

Великолепная комедия от великого и одного из самых важных французских режиссеров, ставший не гласным проводником и одновременно музой для современных режиссеров — «месье» Луис Бунюэль.

Луис Бунюэль очень чутко ощущает время и пространство, в котором он живет и старается передать его через призму разнообразного вида абсурда, сатиры и иронии. Мастер сюрреализма, возможно, вообще самая главная фигура, привнесшая в кино авангардизм/сюрреализм, который до сих пор актуален и интересен зрителю. В каждом фильме незримо чувствуется Сальвадор Дали, великий «авангардный иллюзионист» и верный товарищ и друг. У нас в СССР был «Человек с киноаппаратом», а во Франции был свой великолепный сюрреалистичный эксперимент «Андалузский пёс».

История, как собранная мозаика необъяснимых, но связанных событий происходящих во множестве снов и частично и лживо реальных. Весь фильм не покидает ощущение всевластия невидимой руки режиссера над всеми «буржуа фильма», словно «король юмора» Бунюэль «издевается», иронизирует, высмеивает и все таки сочувствует и сопереживает главным героям фильма. Возится с ними, воспитывает и старается их понять и все же что-то непонятное притягивает в них.

Великолепный космополитичный, настоящий, ситуационный и визуальный юмор от не сравненного Луиса Бунюэля. Такое количество шуток, действительно забавных и смешных, поместить в одном фильме очень непростая задача с которой Луис и Жан-Клод Карьер справляются восхитительно просто. Столько качественного абсурда и такого дикого монтажа не встретить сейчас, и смотрится это как настоящее изобретение французских режиссеров новой волны.

В фильме довольно много сцен, которые расхвастались на многочисленные штампы и стали знаковыми в мире кино — а это о чем-то да говорит.

Мощнейший актерский состав поражающий своими профессионально и отлично выверенными образами. У всех актеров чувствуется полная отдача делу и конечно волшебная атмосфера/химия между ними. Весь фильм думал, что где-то видел Фернандо Рея раньше, посмотрел его фильмографию и вспомнил конечно это хитрый «лягушатник» из «Французского связного». Фернандо Рей является своего рода музой для Бунюэля, и снялся у него во множестве фильмов. Великолепный актер и великолепный тандем режиссер-актер.

Отличная атмосферная музыка, дополняющая и наполняющая фильм французским теплом и уютом.

Настоящая классика кино, комедий. Однозначный шедевр от великого и прекрасного Луиса Бунюэля. Осталось только посмотреть.

Всегда только высшая оценка.

10 из 10

«О Сюрреализме легче сказать, что он не есть, а чтобы определить, что он есть, надо прибегнуть к разного рода намекам и образам, поскольку сюрреализм — это движение, выраженное через образы».

Лоскутный фильм из сшитых в единое кусочков. Фильм- сон, фильм- видение, фильм- мираж, поэтому и трактовать его нужно соответственно. Смотреть этот фильм нельзя, его нужно почувствовать, нырнуть в него, раствориться в нем.

Как тонко и как уничижительно мастер изображает перед нами мир земных небожителей. Кто они — все эти аристократы, элита, лучшие из лучших и привыкшие к лучшему. Две буквы Б встречаются друг с другом, переплетаясь так, что их уже не расцепишь: безупречность и бесполезность. Фальшивка! Все вокруг обман, все выдумка. Еда без вкуса, спектакль без аплодисментов, люди без души.

Высоконравственное общество, в котором посол приторговывает кокаином в свободное от дипломатических дел время. Его не менее высоконравственные друзья, которые не гнушаться ни финансовыми махинациями, ни торговлей оружием, ни романами с женами друзей. Утешает церковь. Хотя нет, церковь уже не та! Епископ, который становится на колени перед тем, кто готов платить. Но платить по расценкам Профсоюза. Ведь все должно быть по закону…

Бесчестные политики, глупые солдаты, лицемерные друзья, неверные жены. И все это за ширмой светской сдержанности и воспитания. Ведь по-настоящему важные вещь в жизни — правильно распределить места на званом ужине и подобрать нужную брошь к очередным туфлям. Вы можете делать что угодно: напиваться до потери сознания, курить марихуану, предавать, подличать, унижаться и унижать других. Главное, чтобы никто ничего не заметил. Стол должен быть сервирован, ужин должен быть подан во время.

9 из 10

Писать хвалебные оды Бунюэлю вполне себе излишне, ибо этот режиссер сумел навеки вписать себя в анналы кинематографической истории. Мое знакомство с ним началось как раз таки со «Скромного обаяния буржуазии». Трудно отрицать сюрреалистичность, показанную в данной картине, ибо сон и явь идут здесь рука об руку, но тем не менее данная работа не просто сочетание иллюзий и парадоксальных форм. Это паноктикум ирреальностей, но, позволяющий глубже и яснее осознать как раз таки реалии без прикрас. История, не имеющая последовательного и четкого сюжета, но столь мастески гротескно отображающая социальные пороки и желания. Многоуровневость повествования, путешествия из сна в сон, все необычайно гармонично и неклишированно. Это история вне времени и рамок, история, которая не утратит своей актуальности. Интерпретировать действие, происходящее в картине можно на любой вкус и лад, каждый может увидеть что-то особое для себя, ибо автор оставляет простор для фантазии. И конечно нельзя не отметить исключительную атмосферность фильма. Нет тяжести, так часто присущей авторскому кино. Над тобой при просмотре не давлеет груз невыносимых проблем, хоть вопросы в картине поднимаются и не детские. Но обратно таки чувствуется легкость, даже некоторая эфемерность. И юмор, потрясающий юмор, пронизывающий все произведение — конечно несомненный плюс.

И да Бунюэлевская буржуазия весьма себе обаятельна)

9 из 10