Рецензии

Во вторник случайно попала на специальный показ картины Ивана Атталя «Дела человеческие». Стоило ли смотреть? Мне – нет. За несколько минут до сеанса я узнала о сюжете и, являясь жертвой, дала себе обещание сохранять непредвзятость, но первые же сцены не оставили шансов.

Вероятно, автор книги-первоисточника сама столкнулась с насилием или знала кого-то достаточно близко, чтобы описать весь кошмар изнутри именно так, как он ощущается. Мне казалось, за годы психотерапии и общения с другими пострадавшими я научилась более или менее хладнокровно говорить, слушать, но после двух часов фильма стало очень плохо. Как будто вернулась в своё прошлое. Сцены, слова, упреки идентичны. Словно где-то существует чудовищный инкубатор, порождающий шаблоны однотипных эпизодов ада, внедряющий их в жизни разных людей. Различия минимальны.

История начинается с хорошего мальчика. Стэнфорд, перспективы, уважаемые во Франции родители. Мать, известная феминистка, защищает травмированных женщин, отец – культовый телеведущий в годах. Юноша на пару дней возвращается в Париж. Жизнь прекрасна, мир очарователен. Вот он в дорогом джемпере лежит на кровати с ноутбуком. Мамина радость. Правда, печатает он нечто странное и, как выясняется, не понимает простого слова «нет».

Волей обстоятельств с юношей отправляют на студенческую вечеринку дочь потенциального отчима. Девочке 17, но можно смело отнять 10 лет. Доверчивый нежный ребенок без опыта, без социализации. На утро в лучших традициях «Ворошиловского стрелка» героя вытряхивают из фешенебельной квартиры точно в камеру. И начинается трэш.

Куратор кинотеатра описал «Дело человеческие» как «судебный хоррор». Я не согласна. Это не ужас, это обыденность.

Больше всего меня поразили призывы «простить» со стороны адвоката насильника и попытки «извиниться». Серьезно? В моей истории было аналогичное. 1,5 года sms и звонков от доброй мамочки, а спустя четыре года письмо с извинением и предложением начать с нуля. В такие моменты кажется, галоперидол нужно выписывать превентивно. Что должно твориться в головах? Вопрос риторический.

Кино страшное и отрезвляющее. Советовать никому не буду.

Французскому режиссеру Ивану Атталю вместе со своим сыном Беном и небезызвестной женой Шарлоттой Генсбур под маской ортодоксального судебного триллера удалось снять, пожалуй, свой лучший на сегодняшний момент фильм, который говорит на темы, которые даже окружающие катаклизмы не в состоянии задвинуть на второй план.

В фильме «Обвиняемые» (а именно таково первоначальное название этой картины) показан случай примерного мальчика, сына безупречной семьи. Александр (Бен Атталь) учится в Стэнфордском университете; отец — журналист и, как оказалось, специалист почти во всём, о чём не имеет ни малейшего представления, а мать — эссеист и радикальная феминистка (Шарлотта Генсбур). Однажды молодого человека арестовывают и обвиняют в изнасиловании, которое, по его убеждению, таковым не было.

Всё это происходит будто на страницах покинувшего Россию издания Tatler, и только случайная сцена в метро будто возвращает нас в обыденность. Фильм, поставленный как превосходная пьеса, изобилует отсылками, которые легко могли бы превратить его в громкий выпуск программы Андрея Малахова: изнасилования, превышение полномочий, слово против слова, наследие #MeToo.

Тому самому #MeToo удалось привлечь внимание общества к беспомощному положению, в котором оказалось так много женщин, и сделать видимыми тех, кто пострадал от сексуальных хищников, которые практически всегда злоупотребляют иерархическим дисбалансом. Двустороннее согласие перед совершением сексуального взаимодействия звучало как способ положить конец любой двусмысленности. Однако так происходит не всегда.

Оба героя — предполагаемый насильник и жертва — встречаются в суде и мы видим, до какой степени подобные кейсы сложны и неоднозначны. Каждый из них прибегает к одному и тому же приёму, переходя от создания наивного и уязвимого образа к демонстрации определённых противоречий, сеющих сомнения то у стороны обвинения, то у защиты. В этом смысле фильм правдоподобно очеловечивает и усложняет своих персонажей, придавая им двойственные грани и напоминая о том, как общество зачастую хочет видеть жертву идеальной и лишенной недостатков.

Сцены суда не только не сбавляют темп повествования, но и дарят прекрасно написанные диалоги. Особенно здесь хороши адвокаты героев. В то время как адвокат Милы настаивает на том, что пассивное отношение ее клиентки было связано с тем, что страх мешал ей реагировать как физическим сопротивлением, так и простым «нет», защитник Александра прикрывается тем фактом, что девушка знала, что происходит.

Фильм Атталя очень сильно перекликается с прошлогодней «Последней дуэлью» Ридли Скотта и вполне можно поставить эти два фильма на одну чашу весов, где вряд ли кто-то из них будет перевешивать в свою пользу.

Оба фильма очень похожи друг на друга структурой повествования, отличаясь лишь сеттингом и финальным твистом. Если у Ридли Скотта в финале мы видим чёткую феминистскую позицию, то в конце судебного заседания «Дел человеческих» последнее слово остается за зрителем.

«Дела человеческие» – стыд нечеловеческий. Хотя, скорее, когда смотришь на «их нравы», возникает ощущение, что это какое-то королевство кроликов, где все со всеми и без разбора. В визуальном плане сексуально озабоченная первая часть французского фильма режиссёра Ивана Атталя, на наглядном примере которой, по идее, можно ещё раз засвидетельствовать указанное выше сравнение (зачем была нужна для сюжета интрижка старого деда с молодой ассистенткой – вообще не понятно), муторно перетекает в судебный процесс по делу об изнасиловании, хотя по факту – в самое настоящее словесное насилие над зрителем, которому на протяжении двух с лишним часов с каким-то нездоровым упоением и смаком подробно вдувают в уши, где, кто и когда у кого подлизал, пососал, сколько раз намок и как часто мастурбировал, уж извините за подробности, но по другому тут не скажешь. Это уже даже не грязное бельё, а самый что ни на есть ушат помоев.

Конечно, при ином раскладе у данного отзыва, равно как и у моей итоговой оценки этому непотребству, мог бы быть и совсем другой заголовок (допустим, «Благими намерениями устлана дорога в ад»), если бы несмотря на намеренно вульгарную форму имелось какое-нибудь ценное содержание – ну хотя бы чётко обозначенный авторами «месседж» о том, что западная цивилизация поступательно и планомерно сходит с ума на теме сексуальных домогательств, которая захлестнула не только Голливуд, но и цивилизацию в целом, и поднимающие бурю в стакане воды слабые женщины виноваты во многом сами, – однако какой там… в современных французских реалиях это попросту невозможно. Вопросы отпадают, когда становится известен первоисточник фильма – очередная феминистически настроенная женщина-автор Карин Тюиль, по книге которой и была сделана экранизация. Что-то мне подсказывает – одна из тех недолюбленных воительниц «за свободу женщин всего мира», которая взяла для сюжета реальное дело об изнасиловании вовсе не для того, чтобы найти там какие-то объективные ответы на вдруг взволновавшую всех тему.

Что касается самого судебного процесса, то как практикующий юрист, могу с полной уверенностью сказать, что подобную ахинею (больную фантазию Тюиль) во всех подробностях ни один, по крайней мере, российский судья в здравом уме не стал бы слушать, не говоря уже о присяжных, которым там вообще делать нечего (к слову, по статистике отдельно взятого 2017 года от 60 до 80% возбужденных дел об изнасиловании во Франции рассматривались не судами присяжных, а уголовными судами, как проступки). Показания свидетелей, отчёт судмедэксперта, характеристику потерпевшей и подсудимого – да. Но не то, кто с кем и когда переспал, как кого какими грязными словами называл и какими игрушками пользовался обычно в постели. Если же вернуться к характеристике потерпевшей, то на этом этапе, в принципе, можно было бы заканчивать дело. Как оказалось, милая невинная семнадцатилетняя девушка из строгой еврейской семьи была под кайфом (алкоголь + наркотики), а до этого имела на протяжении нескольких недель сексуальную связь с взрослым женатым мужчиной, у которого на секундочку трое детей (!!!), да и вообще пошла в тёмный сарай по своей воле. И что? Да ничего! Всё равно парнишка виновен (будем честны – тоже весьма озабоченный субъект, у которого думающее место находится не на плечах, а в штанах). В данной связи меня всегда умиляли громкие скандалы того же Харви Вайнштейна или Вуди Аллена, когда спустя десятки лет заявлялись какие-нибудь побитые жизнью дамочки и во всеуслышание заявляли – он меня в молодости изнасиловал или домогался! Чем это подтверждается? Как понять, правда или ложь? Она говорит – было, он говорит – не было. Да всем плевать! Виновен и всё тут. Так вот в «Les choses humaines» история развивается по тому же сценарию. Бред на грани абсурда, стыд на грани Содома, как ни крути. И если в прошлогодней «Последнее дуэли» Ридли Скотта были хотя бы намёки и завуалированный призыв к обсуждению посредством давнишней истории Франции из конца XIV века, то здесь прямым текстом заявленная тематика предстаёт в полной красе, а если без сарказма – в полном убожестве.

По большому счёту на этом можно ставить точку. Конъюнктура она и есть конъюнктура, как её ни назови. А если она ещё и подана в таком похабном варианте, как «Дела человеческие», то какая разница, сколько призов там выиграл фильм или какие у него виртуальные рейтинги.