Рецензии

Эта грустная и - как почти все азиатское кино - медитативная мелодрама, хотя и не является обязательным к просмотру фильмом, может быть интересна не только в контексте квир-кинематографа.

Первое, что выделяет ее среди прочих гей-драм – это возраст главных героев. Паку 70 лет, Хою - 65, и они – возможно, первый раз в жизни – влюблены. При этом оба мужчины – почтенные семьянины с женами, детьми и внуками. Еще у Пака есть работа таксистом, а у Хоя – католическая вера, и оба пытаются сублимировать туда пустоту в душе. С переменным успехом у них это получается, пока однажды в парке они не столкнутся друг с другом. Пак ищет физической близости, Хой – скорее близости духовной, но их, как подростов, неотвратимо тянет друг к другу.

Режиссер в паре с оператором рассказывают историю интимно, шепотом, и даже постельные сцены, которые должны в данном сеттинге казаться максимально неловкими, оказываются преисполнены достоинства и полынной горечи. Отдельным персонажем выступает здесь Гонконг – такой же пыльный и усталый реликт эпохи, как и главные герои. Параллельно с личной историей главных героев перед зрителем разворачивается социальная драма: местное квир-комьюнити пытается добиться от государства открытия дома престарелых для пожилых гомосексуалов. Социальный подтекст последнее время является неотъемлемой частью азиатского кинематографа, однако в этом фильме линия с общественными слушаниями выступает скорее необязательной метонимией драмы главных героев, чем важным политическим высказыванием.

«Дядя», с его точно срифмованными эпизодами, лиричной интонацией и паузами-многоточиями, напоминает в первую очередь грустное стихотворение, написанное на обрывке салфетки в грязном прокуренном кафе. Режиссер, по большому счету, не изобретает ничего нового, его фильм не заставит зрителя рыдать навзрыд или, наоборот, рваться на баррикады. Однако его искренность, помноженная на грубоватую простоту антуража, делают фильм по-настоящему честным высказыванием не только о гомосексуальности, но и о природе чувств в целом.

Вывод: На первый взгляд, «Дядя» является достаточно типичной гей-драмой, снятой в несколько нетипичном сеттинге 60+. Однако при ближайшем рассмотрении фильм, с неподдельной искренностью говорящий об общечеловеческих проблемах - таких, как конфликт долга и чувств, тоска о не случившемся прошлом, принятие собственной старости - становится универсальным призывом жить и чувствовать сейчас.