Рецензии

Изрядно удививший иностранную и российскую публику фильм Филиппа Юрьева «Китобой», практически полностью снятый на Чукотке – своеобразный пример картины, получившейся вопреки. Начинавшийся как фильм о пионерах и китановских «ребятах», «Китобой» пропитался чукотским магическим реализмом, став историей не столько о первой любви, сколько об ином измерении, это чувство сначала поглотившее, а затем изменившее до неузнаваемости.

Два друга Алешка и Колька, живущие в неизвестном «поселке» на северо-востоке страны (столица чукотских китобоев село Лорино максимально «заблюрена» и как будто намерено выведена из действия, как это было с Певеком Куваева), вместе ходят на охоту, ведут нехитрые беседы, иногда пьют водку, а также увлекаются виртом с девушками. Вокруг них течет однообразная, но довольно непростая жизнь – ребята - будущие китобои, помогающие своим сородичам отвоевывать у грозного океана столь необходимых для продолжения жизни китов.

Вообще, чтобы понимать, почему люди раз за разом идут с гарпунами на очередного морского исполина, а не толпятся в очереди за мясом в магазине, а постоянно отключающийся в селе свет – это что-то обыденно нормальное для этих людей в XXI веке, необходимо хотя бы минимально ознакомиться с бытом и жизнью чукчей, проживающих в отдаленных поселках. Если кратко, то охота на китов, вокруг которой сломано немало копий – единственная возможность чукчей иметь всегда свежее мясо, а «заретушированные» обветшалые задники, иногда всплывающие яркими вспышками на крупных кадрах – это реальные жилища. Поэтому лишенные многих современных удобств люди всецело «растворяются» в море, оно не дает окончательно угаснуть селу, а также постоянно «подбрасывает» работу и пропитание.

Именно на фоне такой невыносимой легкости бытия, редуцирующей окружающее пространство до базовых инстинктов и потребностей, внезапно рождается нечто иное, прекрасное и ужасное одновременно. Интернет (забавно, но его скорость на Чукотке до сих пор одна из самых слабых по стране) подкидывает главному герою и его другу несвойственный ранее для них выбор. А именно, с кем быть дальше – с другом или внезапно воплотившейся через экран ноутбука девушкой. Вирт здесь символизирует не столько реального человека, «геотегнутного» далеким американским Детройтом, сколько женскую энергию, столь некстати ворвавшуюся в суровое маскулинное пространство Крайнего Севера. В чукотском пространстве «Китобоя» совсем нет женских персонажей, море как будто отсекает их за ненужностью – мужчины выходят из воды и уходят в нее навсегда, проводя все время в схватке с морскими исполинами. Конечно, речь не идет о глубоком проникновении в мифологию Крайнего Севера, но она смотрится в фильме со свойственной ей гармоничностью, иногда поблескивая крупицами оставшейся русской колониальности.

В какой-то момент видно, как сценарий отступает в сторону перед чарами территории, места, где может случиться что угодно. Картина буквально погружается в совсем иное – уже сугубо созерцательное измерение и здесь человеку, совершенно незнакомому с Чукоткой, может быть трудно с восприятием, даже если этот зритель привык к причудам авторского российского кинематографа. Такой же механизм сработал в «Как я провел этим летом» Попогребского, когда роман воспитания и «отцов и детей» благодаря мистическому пространству Валькаркая превратился в кристально чистый дзен, всецело поглотив предыдущую сугубо жанровую историю. В «Китобое» история и вовсе проходит пунктирно, что определенно идет картине Юрьева на пользу – Чукотка вмешалась ровно в тот момент, когда мальчикам приходит пора возвращаться домой, завершив круг. «Вот здесь вчера, а здесь уже сегодня, здесь прошлое, а тут – будущее».

Сказка может быстро превратиться в быль, а северная «настоящесть» легко победит преходящую искусственность. Бегство здесь необъяснимым образом заканчивается там же, где и начиналось, а родная земля отпустит навсегда человека только к верхним людям. Бесспорно, во многом это романтический взгляд на чукотскую землю чужака, но ведь именно они порой рождали лучшие интерпретации северного дзена и богатой мифологии территории. Но Юрьев подметил, пожалуй, главное, путешествие – лучший способ пройти и понять эту территории. И чаще состояние «в дороге» должно быть именно духовным.

В итоге «Китобой» оказывается картиной о необъяснимой магии окружающего пространства, где время меняется с пространством, а на выходе получаются невероятные сказки, каждая из которых может быть страшнее другой. Недаром в кадре чаще всего поет неземная Джули Круз – нимфа твин пиксовского Линча, человека, создающего целые развернутые миры, полные тайн и сюрреализма. И поверьте, «Китобой» не менее потусторонен, давая всем возможность окунуться в волшебство Чукотки, даже не побывав там. Но к такому погружению нужно быть готовым, ведь Чукотка принимает к себе далеко не всех.

«Kitoboy» – меланхоличный фильм-путешествие от режиссёра и сценариста Филиппа Юрьева, дебютанта в полнометражном кино. Спродюсировал картину Алексей Учитель, увидевший в молодом авторе большой талант и рвение творить ещё во времена приёмной комиссии во ВГИК много лет назад. Теперь уже не только Учитель может убедиться в наличии таланта у Юрьева, поскольку «Kitoboy» от самого первого до последнего кадра – талантливое, пронзительное и необычайно атмосферное кино. Сначала этот факт подтвердил 77-й Венецианский кинофестиваль, наградивший Юрьева режиссёрской премией в секции «Дни Венеции», а затем закрепил успех 31-й отечественный Кинотавр, вручивший режиссёру приз, как лучшему режиссёру всего смотра.

На уровне эмоций картина и вовсе оставляет после себя любопытное послевкусие, похожее на впечатления от фундаментальной «Айки» Сергея Дворцевого. Ощущение, больше напоминающее «придавленную бетонной плитой грудь». Сюжет удивительным образом рифмуется с прошлогодней трагикомедией Григория Добрыгина «Sheena667», которую отечественный зритель так и не смог увидеть на большом экране из-за пандемии. А любовный интерес в лице виртуальной Кристины Асмус сам по себе заставляет проводить параллели с нашумевшим в российском прокате «Текстом» Клима Шипенко. И, вероятно, подобные сходства появились у ленты Юрьева неспроста. Все эти фильмы в той или иной степени представляют из себя глас народа, поэтому и их идейная близость – это больше течение времени, нежели совпадения.

История концентрируется на несовершеннолетнем мальчике, прожившем всю жизнь в маленьком посёлке на Чукотке. Зовут юного протагониста Лёшка (Владимир Онохов), он ничего, кроме своих родных краёв, в жизни и не видел. Несмотря на свой столь малый возраст, главный герой старается жить самостоятельно: днём он охотится на китов, развозит добытое мясо по домам местных жителей, а по вечерам ухаживает за своим дедушкой, активно готовящимся к смерти. Однако всё меняется в один день, ставшим роковым для Лёшки: в его родном посёлке появляется интернет, а вместе с ним и все его «прелести». Благодаря мировой сети мальчик влюбляется в молчаливую вебкам-модель из порно-чата (героиня Кристины Асмус), проживающую в Детройте.

Поскольку разделяют двух персонажей не только Чукотское море, но и осведомлённость в том, как устроен современный цифровой мир, Лёшка с полной уверенностью думает, что девушка из интернета не только видит его, но и отвечает ему без слов. И если изначальное увлечение мальчика порно-моделью из интернета веселит, то, как только он начинает учить ради неё английский язык, а после и вовсе сбегает из дома и бросается в плаванье на поиски Америки – фильм Филиппа Юрьева начинает играть совершенно по-другому. В отличии от всё того же Григория Добрыгина, который увёл сюжет «Шины» в социально-комедийную сторону, «Kitoboy» уходит в поэзию чистой воды.

Жанр фильма «Kitoboy» сложно выразить на русском языке – это Slice of Life, в народе имеющий разные варианты адаптации. Наиболее близкая к ленте Юрьева вариация – «ломтик жизни», осколок. Поэтому с точки зрения драматургии в фильме не стоит искать какой-то метафорический подтекст. Финал же в этой жизнеутверждающей истории и вовсе способен оставить в полном недоумении некоторых зрителей. Всё дело в том, что Slice of Life как жанр устроен немного не так, как остальные кинематографические жанры. Здесь важна не столько идея или же посыл, или же мораль, или же авторская мысль, сколько путь героя. «Kitoboy» – это абстрактная дорога домой, важнейшим элементом которой является сам путь, его прохождение, трансформирующее центрального персонажа из исходного состояния в конечное.

Важно показывать, а не рассказывать. И только из-за того, как с помощью визуальных и аудиальных средств «Kitoboy» справляется со своими основными требованиями, можно называть фильм Филиппа Юрьева великим. Великим за титанический труд съёмочной группы, потом и кровью добивавшейся тех самых кадров в суровых условиях реальной Чукотки на суше и на море, композиционно местами напоминающих культовые кадры Акиры Куросавы (но это может быть лишь простым совпадением), за режиссёрскую выдержку и отвагу, рифмующуюся с достижениями «Территории любви» Никиты Михалкова (у обоих режиссёров почти все люди в кадре – реальные жители тех мест, о которых кино и снималось). Сам же Юрьев тратит львиную долю экранного времени ленты на демонстрацию быта чукотских охотников, стариков и молодежи, пытающихся развлекать себя на фоне живописных видов Чукотки.

Помогает режиссёру в этом деле именно Лёшка, а конкретнее молодой актёр Владимир Онохов, дебютант, заслуженно забравший с собой домой актёрский приз с 31-го Кинотавра. Здесь, как и в «Курьере» Карена Шахназарова, главный герой служит не только эмоциональным стержнем истории, но и является связующим звеном между миром фильма и зрителем. Именно глазами смотрящего на всё вокруг через призму юношеского максимализма мальчика зрители и погружаются в чукотский быт. Вместе с ним аудитория испытает весь кайф от долгих поездок на мотоцикле под красивую музыку по местным красотам, от охоты на китов, моржей и прогулок по необъятной территории Чукотки. Осознанно это было сделано или же нет, но Филиппу Юрьеву удалось создать кинематографические параллели даже с Хидео Кодзимой и его магнум опусом «Death Stranding» (сцена с мёртвыми рыбами, снятая сверху вниз).

Да и играет Владимир Онохов настолько искренне, отдавая всего себя персонажу, что и оторваться от истории маленького китобоя зрителю вряд ли удастся. А героиня Кристины Асмус, несмотря на свой весьма вульгарный образ, работает ровным счётом так, как и нужно, не вызывая отвращения. Сама Асмус называет свою героиню «мечтой» для Лёшки. И в отличии от Клима Шипенко, Филипп Юрьев не показывает ничего лишнего, хоть и мог. Для самого Лёшки, да и самой истории ленты, важна не столько интимная часть в «отношениях» двух персонажей, а сколько проблематика первой любви. Если персонажа Александра Петрова Асмус особо заинтересовала после найденного секс-видео в телефоне героя Ивана Янковского, то Лёшке приглянулись «особые» места вебкам-модели в самый последний момент, из-за чего и воспринимается протагонист совсем иначе.

«Я желаю вам не приятного просмотра, а желаю приятного путешествия» – сказал Филипп Юрьев перед показом фильма на 31-м Кинотавре. И «Kitoboy» – это оно и есть, одно большое, красивое, запоминающееся и оставляющее приятное послевкусие путешествие, представляющее из себя линию жизни от юношеского максимализма к мужской мудрости и целомудрию. Это по-своему уникальный путь одинокого «самурая», пытающегося найти духовную дорогу домой, на которого хоть и давит фестивальное соотношение сторон кадра 4 на 3, но оно же идеально подходящее для одновременно столь камерного фильма и столь величественного в собственной кинематографии.

9 из 10

Итак, меня хватило на половину, и наступил предел, когда я понимаю, что трачу время зря. Ничего скучнее я не видела. Это как включить звуки моря, когда хочешь послушать музыку. Звук моря есть, а музыки нет. Если заявлено 'Приключения', все же ожидаешь увидеть хоть какое-то движение. Ну хоть что-нибудь! Треть фильма, половина... И ничего! Ничего не происходит. Будто смотришь в окно дома, где никто не живет. Может быть, этот хронометраж потрачен на создание атмосферы? Нарастание напряжения? Нет. 'В нашей местности не водятся блондинки' - никакая не драма. Для этого существует совершенно другое слово.

И кое-какие блондинки подъезжают, как нам показали. Не устраивает? Так в этом трагедия? Или в чем? Подросток, живущий соответственно местности, не вызывает эмоций. Разве там можно жить как-то иначе? Кривляющаяся пиксельная дама, которая три раза поправляла трусы в начале фильма... Зачем это было? Какой глубокий смысл в этом действии? Мне и с первого понятно, что ей не удобно, и попа ничего. И да, неужели в целом поселке нет ни одной женщины? Вот вообще ни одной? Кажется, я видела одну 'местную', не уверена. Люди туда ведь не ездят на заработки, они там живут постоянно. Как можно было так взять, и выбросить вообще целый пол, показывая 'местный колорит'??? При этом обстоятельстве 'драма' становится немного абсурдной.

Национальный колорит? В чем? В том, что нам даже не переводили диалоги с дедулей? Настолько они были 'важны'. Вот просто слушайте и ничего не понимайте. Хотя сцена с потрохами была нестандартной и даже по-дикому милой. По-моему, колорит - это слишком уж сильное слово, для такого однообразия. Ощущение затхлости, застоя. И для того, чтобы это показать, вовсе не надо тратить час времени.

Много вопросов, ответов не них не будет. Смотрела 'Ритуал' со скандинавскими пейзажами. В то время, когда нас готовят к некой развязке, хотя бы есть на что посмотреть. Эмоция нарастает постепенно. В данном случае, ни скомканная сцена с проституткой, ни последующий алкогольный передоз, ни разноска мяса не создают ощущение напряжения, кроме недоумения 'почему я должна на это смотреть? Какой в этом смысл?' Даже похороны умудрились обезличить. А потом нам показывают очередную бессмысленную сцену. Хватит. Мне есть чем заняться. И явно не просмотром фильма без смысловой нагрузки.

Глаза мертвого кита отражали эмоции лучше, чем все остальное. Мне было жаль только китов.

Жил-был парень Лешка на самом востоке России, потрошил китов и готовился хоронить деда. Дед его общался с духами предков, а Лешка жаждал приключений и большой любви. Говорят, девчонки есть только в Анадыре, но туда добираться только по воздуху. И однажды в далекой чукотской деревне появился интернет. А с ним местные пацаны узнали, что такое вебкам.

Так начинается фильм «Kitoboy» (2020) молодого режиссёра Филиппа Юрьева, удостоенный «Золотого Льва» Венецианского кинофестиваля и восторженных возгласов критиков.

Это история о том, как дикое племя встретило цифровую эпоху, охотник Лешка - любовь, а в тундру пришла мечта. Мечта о пиксельной девушке из далекого Детройта, неизвестного и манящего американского города. И пока соседи потрошат новую добычу, а местные ребята играют китовым внутренностями на отмели, Лёша набивает рюкзак и отправляется в путь за «американской мечтой» в исполнении Кристины Асмус.

После экранизации романа Дмитрия Глуховского «Текст» (2019) мало кто удивится откровенному появлению Кристины в кадре. Тем не менее миниатюрная актриса явно выделяется на фоне других вебкам-моделей неподдельной искренностью и отнюдь не пошлой картинкой. Никогда не знавший иностранных языков Лешка даже придумал способ общения с экранной возлюбленной.

Такая далёкая и ещё неясная мечта, юношеский максимализм и сила любви способны на многое, но не помогут в овладении способностью перемещения в пространстве, даже если за спиной - древние духи, а твой дед - колдун.

В борьбе языческих обрядов и скоростного интернета все решит электрический генератор в посёлке китоловов.

Но как не сорваться с места, когда твоя первая и единственная возлюбленная ушла в приватный чат с другим пользователем?

Этот фильм был показан в Венеции и на Кинотавре, получил ряд премий и похвал, все его ждали и у нас. Кажется, это такая приятная история о новом российском режиссёре, чей успешный дебют даёт надежду нашему кино на полноценное развитие, да и фамилия Учитель в титрах явно неспроста. Однако создание картины о влюблённом парне с Чукотки заняло ни много ни мало 10 лет. И эта особенность режет глаза. Хотя фильм оказался всё-таки вне времени и какой-либо конкретной культуры.

Кое-где вы увидите название «Китобой», хотя изначально — с и без учёта локализации — фильм назван именно «KITOBOY». И эта игра со словами отвлекает нас от первоначального значения: китобой забивает китов. А вот KITOBOY выглядит как ник в интернете, как если бы это был просто мальчик (boy), который любит китов и едва ли с ними сильно связан. Слово 2 в 1. И ник, и род деятельности. Вот и фильм так же: он не столько о китах, сколько о boy, который да, конечно, выходит в море охотиться на китов, но в первую очередь представляет собой именно созревающего мальчика, который подвержен максимализму, витанию в облаках и внезапной головокружительной влюблённости.

Чукотка, Лёшка занимается убоем китов — не один, естественно, он — в команде других китобоев. Случайно посреди его юной жизни, как гром среди ясного неба, он встречает на экране ноутбука вебкам-модель, в одном белье сидящую по ту сторону интернета. Девушка томно смотрит в камеру, молчит, на вопросы не отвечает. Как немая фея… С этого момента Лёшка теряет покой — и не может его найти, пока не совершает ряд довольно сумасбродных поступков — и всё же приходит к решению. Такому освобождающему и умиротворяющему, что немного даже завидуешь парню.

Этот фильм — определенно интересный культурный (межкультурный) и кино- опыт. Он словно скачок не только на другой край континента, но и в абсолютно другой мир. Настолько же прекрасный, насколько и невозможный для любопытных жителей Русской равнины (это я сейчас про географию, а не про самосознание). Потому что от Чукотки до Аляски — меньше ста километров. Потому что Чукотка — это край света во многих смыслах. Это непостижимый регион в плане культуры, традиций, да даже просто в плане питания. Вы можете представить себе поедание кита круглый год? Никто не может, а вот они так живут. Поймали — забили — едят. Невероятно! Так же невероятно, как сосуществование парафиновых свечек в момент отключения электричества и изучения английского языка ради общения с той самой вебкам-моделью. Так же невероятно, как готовность вполне себе живого отца умереть, скажем, завтра посреди тундры. Как катание на байке посреди гор и озёр по абсолютному бездорожью навстречу неизвестным поворотам — дороги и судьбы.

И всё это приправлено вспышками неонового света, бодрым синтипопом и философским юмором.

Самое интересное, что и режиссёр Филипп Юрьев шёл долгое время по бездорожью. 10 лет на съёмки фильма — это много, учитывая, что «Китобой» — не блокбастер. Филипп, к тому же, сам писал сценарий — и понимал, что найти поддержку и спонсирование будет непросто (подробнее — в интервью режиссёра сайту Movie Start). Никто не верил, что можно снять такой фильм — мол, дорого это, и сложно, и никто не возьмётся. Но вот прошло десять лет с написания первых страниц, а фильм уже побывал на нескольких кинофестивалях. Международных. Просто Юрьев не стал сдаваться — и дописал историю. А других сценариев и не создавал, что довольно удивительно для юных целеустремлённых звёзд нашего кино. Сменилось много продюсеров, а идея осталась на месте — за исключением финала: взамен мрачного конца Филипп выбрал довольно светлый исход, более правильный для истории. И это приятно, потому что в процессе фильма, прикипая душой к Лёшке и проходя вместе с ним такой непростой и невероятный путь, полный приключений, хочешь вздохнуть — вот так же, как этот уже знакомый мальчишка, — и оказаться на своём месте.

Фильм красив невероятно. Он показывает то, что мы никогда не видели. Что никто никогда не видел. Но всё-таки мы узнаём эту историю: полцарства за любовь, плевать на всё, не оглядываться — идти вперёд навстречу молчаливой мечте. Через туман и языковые барьеры, через мифические холмы и беспредельные пустые поля, мимо разбойников, пограничников и китов. Чтобы повзрослеть, конечно же.

Фильм я посмотрел на днях, так что пишу не сгоряча: мои соображения уже остыли и приняли вид готовых суждений.

Начну с положительного:

1. Это антураж жизни чукотских китобоев. Здесь каждый предмет на своём месте. Всё колоритно и интересно.

2. Хорошо проработан образ американского рейнджера. Он вышел объемным, даже не смотря на небольшой кусочек хронометража.

3. Природа и экологическая катастрофа (выбросы, уничтожение китов, мусор) в этом фильме хоть и фоном, но имеются. И за это пожалуй респект (но учитывая остальное — кажется сделано это для того, чтобы пустить пыль в глаза чувствительного до экологической тематики каннского зрителя).

Теперь о том, что могло быть лучше.

1. Лично меня глубоко задело, что музыку Симеона Тен Хольта (там где играют пианино и орган) впихнули сюда просто для того, чтобы придать глубокомысленности там, где ее нет. Да и вообще вся музыка, которая играла в фильме, была невпопад.

2. Наивный чукотский юноша не просто наивен — он очевидно туп. Как интеллектуально, так и эмоционально. Он совершает просто невозможные ошибки. Нам это настойчиво суют в камеру.

3. Что автор хотел сказать тем, что за весь фильм у героя два раза случается облом по причине поломки двигателя в транспорте? Что герой экий вот он не удачник и ничего от него не зависит? Но зачем? Или же что он не проверил двигатель, а значит он глупый? Но зачем опять нам показывать его интеллектуальные способности?

4. Фильм всё время хейтит бедного юношу, выставляя его глупым. Мы уже поняли, что он глупый! Дальше-то что?

5. Казалось бы, раз он глупый, то у него по законам сюжета должна хотя бы быть большая душа. Но нет, она крошечная — он готов просто убить намертво старые добрые дружеские связи из-за фантазма о заокеанской девушке. То есть по импульсу. И вспоминает о чувстве вины только когда у него все плохо. И преспокойно едет дальше и радуется, забывая о чувстве вины, когда у него всё хорошо. Этот персонаж — клоп с мелкой душой.

Я считаю, что этот персонаж — оскорбление всего чукотского народа.

6. В конце фильма герой вроде бы как действительно, по законам мономифа, возвращается изменившимся… но так ли это? Нет, он пришел к этому не от силы. А от того, что хотел есть и устал. Его путешествие его не изменило. Я не верю.

7. Чувства, которые должны появиться в трудные минуты героя — создаются только Симеоном Тен Хольтом и его роялями. Сам же герой ничего не переживает, и я тоже ему не сопереживаю. Только досадую — до чего же низкий ход — использовать такую музыку чтобы надавить на чувства зрителя из-за того, что сюжет этих чувств не обеспечивает.

8. Картинка, съемки вроде бы неплохи. Но явно с претензией.

В общем я насквозь увидел фильм — это попытка просто пустить пыль в глаза зрителю каннского фестиваля, скрыв недостаток сюжета, оскорбление чукотского народа, - за перевернутыми хипстерскими кадрами, гигантскими паузами в общении героев, примитивными недо-юморесками а-ля «шутка в серьёзном фильме, хи-хи, иронично и остро».

Плохо. Мы просто сняли ещё одного «Бората», который отправился в Америку влюбившись в Памелу, только не смешного и с претензией на каннские барыши.

4 балла за чукотскую жизнь и за американца рейнджера, в образ которого я правда поверил, больше в фильме ничего художественного нет. Одно подражание и претензия.

Многослойное кино. События развиваются на фоне приятных туристическому глазу пейзажей: горы, океан, простор. Дух захватывает от пустых дорог, освещенных лишь тусклым предвечерним солнцем.

На поверхности повествование о влечении парня, случившегося в разгар полового созревания, к виртуальной работнице векам-индустрии.

Наивное, глупое, но искреннее влечение, которое удивительным образом сочетается с совсем недетской китобойной работой.

Так, в перерывах между «общением» в эротическом чате с той самой жительницей Детройта, парень успевает заботливо снабжать односельчан китовым мясом.

При этом расстояние, которое отделяет чукотского пользователя чата от Америки, оценивается всего-то в 86 км.

86 км.- это не просто расстояние между элегическим селом Лорино и Аляской. Это огромная пропасть между мировосприятием оседлого чукчи и менталитетом мобильного янки.

Сделав попытку погрузиться в культурно-духовный мир чукч узнается, что представители этого необычного народа верят в наличие 5 жизней, а после смерти попадают в мир предков. Одним из условий является смерть «от руки врага или друга». Друг, таким образом, оказывает помощь.

Отталкиваясь от данного поверья, сюжет фильма начинает восприниматься иначе.

Мистические символы из костей и китовые ребра, сложенные почти как портал, на многое намекают.

А тем временем, старик, оставленный Алешкой в отчем доме, все никак не может дождаться своей очереди. Поэтому Бог смерти в очередной раз говорит ему:

«Не сегодня».

Чудесная была бы короткометражка. Повтор прописных истин « Где родился- там и пригодился », наложенный на быт и нравы в стиле « северный экзотик », уложись он в полчаса экранного времени, прошелся бы маслом по сердцу. Заставил бы каждого зрителя взгрустнуть по своему покинутому раю. Подивиться тому, что эта серо-стальная каменистая земля с жилищами редкой убогости и безобразия, тоже кому то может быть мила. Похихикать над встречей передовых технологий 21-го века с традиционным вековым укладом жизни. Будучи искусственно растянут на полный метр, «Китобой» оставляет слишком много времени на вопросы: а что кроме?

Итак, что кроме? Первое, чему умиляются многие: отношение чукотского этноса к вечному круговороту жизни: рождение- смерть. Естественное, лишенное какого бы то ни было трагизма, отношение деда главного героя к фундаментальному вопросу бытия: «Сегодня умру! Отвези меня в тундру! Есть хочу- не умру сегодня!». Это подкупает многих, кажется сокровенным, мудрым, оригинальным. По поводу оригинальности- смотри фильмы «Земля» (реж. А. Довженко, 1930 г), « Не горюй!» (реж. Г. Данелия, 1969 г), «Большая семья» (реж. И. Хейфиц, 1954 г.), «Тысячелетняя пчела» (реж. Ю. Якубиско, 1983 г) ранние картины братьев Тавиани и Эрманно Ольми и много чего еще не вспомнил- это только то, что на поверхности. Причем, главная фишка: « есть хочу, не умру сегодня» цитируется из «Земли» дословно, насколько этот термин может быть применен в к фильму дозвуковой эпохи. Понятно, цитаты нынче не грех. Все-таки, метамодернизм на дворе. Но тот же метамодернизм четко разделяет цитату (с отсылом к первоисточнику и его художественным переосмыслением) и плагиат. В «Китобое» не цитата. Жаль.

Второе. Искушение. Новые объекты и новые инструменты. Желание отправиться в американский Детройт у чукотского юноши Лешки возникает не потому, что там иной уровень жизни, там есть « золото, автомобили, пистолеты», наконец, даже не просто из охоты к перемене мест. «Holysweet999»-, девушка из порночата – она оказывается тем самым «цветочком аленьким», за которым готов отправиться « в Дитройт» юный чукча без паспорта, визы и знания языка. Юношеская сексуальная объективация образов фото, кино, постеров, а сейчас уже и манги- давно не новость. Визуальное столкновение бело-розовой в рюшечках американской спальной с безнадежно-серой бытовкой чукотских китобоев забавно. Но полтора часа экранного времени на себе не тянет, порождая проклятый вопрос « что кроме?». Конечно, тяжело жить в пору гормонального взрыва в месте, где самые сексуальные существа- киты. Конечно, непросто приводить свои юношеские мечтания к самоудовлетворению под одеялом. Конечно, похабный мальчишеский треп «про ЭТО», вызывает искреннее сочувствие пополам с легкой брезгливостью. Но, одну минуточку! Поселок-то как то жив. Даже вон дети по улицам бегают в промышленных количествах веселой гурьбой. А дети благодаря онанизму и болтовне все-таки не рождаются. Значит, не так асексуален этот мир. Какие-то чувственные отношения все-таки существуют? Это лишние вопросы- настаивает режиссер. Нет тут ничего. Ближайшая проститутка в Анадыре, до которого 5 часов лететь. И то не факт, что она там есть. Ой, что- то тут не так.

Отдельный разговор- эпизод приезда барышни нетяжелого поведения в рыбацкий поселок. Все адепты «Китобоя» его, как будто, не видели. Между тем, он занимает немало экранного времени и оставляет после себя уже не вопрос « что кроме?», а «что это было?». Проезд фемины европейского типажа с утрированно-круглыми синими глазами в коляске мотоцикла с бегущей за коляской веселой чукотской ребятней. Я понимаю, что это наш ответ Кустурице. «Цыган вы, конечно, приватизировали, а вот чукчей у вас в Сербии, нет. Умойтесь!» Ну и? Что это – соблазнение маленького гордого северного народа развращенной европейской культурой? Получается, что так. Мальчишке и хочется, и страшно, и неловко. А опытная бесстыдница подзадоривает. После такого соблазнения, да еще и со странным подтекстом, подташнивает не только Лешку.

От такой реальной любви в любую виртуальную бежать! И, как можно, скорее!!! Теперь о главном. Неискушенный в правилах поведения в чатах, Лешка полагает, что американская визави его слышит. Учит азы английского, чтобы коряво пролепетать на тему « I love you». Собеседница молчит, тараща глаза в лицо всему миру сразу. Но этот диалог слепого с немой, парадоксальным образом начинает работать. Оттенки эмоций, сиюминутность чувств, настроений, вопреки обстоятельствам, рождает осмысленную беседу. По меньше мере, осмысленную для Лешки. Да и Holysweet, судя по всему, думая о чем-то своем, получает заряд эмоций от мирового Зазеркалья. Вот здесь кино могло бы развернуться. Этот диалог можно было настроить на самые разные пары: «Америка-Россия», «современное- патриархальное», «виртуальное - реальное», «искушенное - наивное», «развращенное- чистое», «мужское- женское», наконец. Но, едва нащупав эту художественную возможность, «Китобой» от нее бежит в сторону роуд-муви. Отправив главного героя на лодке в сторону Америки, авторы теряют то поле, где еще пока мало чья нога ступала.

На что размен? Встреча с браконьерами на необитаемом острове. Намек на триллер. Легкий. Триллер не случился. Встреча с офицером американской береговой охраны. Еще один намек. И опять на триллер. Теперь уже психологический. Напряжение которого также подрасти не успело. Сразу начало падать. Добрый американец не сдает юного чукчу коллегам, а просто высаживает на американский берег. Там Лешка едва не погибнет от обезвоживания и переутомления. Но не умрет. Увидит, что мудрый американец только на словах довез его до Аляски, а в реальности вернул на Чукотку. Дома и стены помогли. Контур родного поселка влил в Лешку силы. Жизнь началась заново. Короче, « всякому мила своя сторона».. Сентенция не новая. Но полезная для нового поколения, познающего жизнь через всемирную паутину.

Поверх банальностей над фильмом иногда веет тот ветерок, которым « дышит почва и судьба». Быт поселка, когда вырубился генератор. Вечеринка с дрожащими от перепитого руками, трехлитровой банкой красной икры, Чичерина с « Моим рок-н-роллом», осеняющая собой нехитрый быт. Охота на кита. Разделка кита на берегу океана. «Актерам» не до камеры. Съемочная группа для них, конечно, экзотика, но кита надо разделать. Настоящая жизнь, непридуманные истории. На эти кадры хочется смотреть и смотреть. Но экранного времени отпущено им не так много. Жаль.

Что же касается призрака Америки, принятия Чукотки за Аляску, обнаружение « плохонького, да своего» в пейзаже, который только мнился чужим, в реальности оставаясь родным- эта игра в подмену понятий тоже сразу отправляет в классическим праисточникам. «Я открыл, что Китай и Испания совершенно одна и та же земля, и только по невежеству считают их за разные государства. Я советую всем нарочно написать на бумаге Испания, то и выйдет Китай.». Узнаете? Николай Васильевич Гоголь. «Записки сумасшедшего».