Рецензии

Читая описание фильма, который был номинирован на квир-пальмовую ветвь за освещение ЛГБТ-темы в кино, я ожидала увидеть мелодраму с уже достаточно избитой за последние пару лет фабулой— трагической истории любви двух молодых людей.

Однако пролог с архивными кадрами грузинских танцев уже намекнул мне о том, что главной проблематикой этого фильма будет вовсе не ЛГБТ-тема, не поиск себя в этом мире и вовсе не сами танцы. Хотя, безусловно, все вышеперечисленные темы являются ключевыми и немаловажными, да и каждый зритель узрит в этом фильме что-то сугубо индивидуальное и сделает собственный вывод.

На мой взгляд, основная идея кроется гораздо глубже. Подтекст у этой картины остросоциальный. Этот фильм — ответ системе. Устоявшейся, закостенелой, которая в 2019 году, на момент, когда был выпущен фильм, все ещё существует. Узлы этой системы завязаны слишком крепко, а корни уходят в далекое многовековое прошлое.

Талантливый режиссёр Леван Акин прекрасно сопоставляет два мира — традиционных устоев, отголосков прошлого, ценностей высоко религиозной страны, которые никак не вписываются в рамки современности и мира, который «для других.»

Мы видим сцену в клубе для ЛГБТ-тусовки, в котором - своя локальная жизнь, уголок свободы и принятия в мире, который всячески этому противится, а вот- венчание по древним традициям, причиной которому послужила беременность девушки и безвыходность положения для ее семьи. Люди засмеют, не принято... этим славится, кичится 'современное' общество, которое все еще живет по старым канонам, а людей, которые не вписываются в эту парадигму, оно готово унизить, покалечить, лишить будущего и отчаянно не принимать за своих, периодически запугивая фразами «Тебя же убить могут.» В этом мы убеждаемся, ловя периодические реплики в духе «В монастырь, чтобы он снова стал нормальным...» от окружения героя, невольно задумываясь, что это — шутка, гиперболизация, что угодно, но только не реальность. Но, к сожалению, она такова, для современной Грузии и ещё десятка стран, для которых традиции играют первостепенную роль.

Еще одна интересная тема, которую затрагивает шведский режиссер грузинского происхождения- архетипы первозданных, 'истинных' гендеров, берущихся из того же патриархального традиционного мира. «Так повелось со времён, когда Б-г создал Адаму и Еву, и сделал мужчину мужчиной, а женщину женщиной.» Навешивание ярлыков, весь этот придуманный архетип настоящего мужчины, мужчины- воина, мужчины- защитника активно пропагандируется учителем по танцам наших героев. «Истинный» грузин, настоящий, по мнению общества, мужчина с каменным лицом, лишенным эмоций, программирует всех вокруг, продолжая подавать в юные головы информацию с установками о том, каким должен быть мужчина.

«Надо быть твёрдым, как монумент, а у тебя танец слишком игривый»

«В грузинских танцах нет местах слабости.»

Безусловно, ужасно осознавать, что все, показанное в этом фильме, без преувеличения, это суровая реальность наших дней и сущая правда. Радует одно— если в мире еще существуют люди, которые своими действиями готовы идти против системы, нарочито подчёркивая, что истинная маскулинность — это не брутальный внешний вид, не борода, даже не дерзость, нахальство и умение исполнять танец «для настоящих мужчин». Мужественность зарыта гораздо глубже и выражается она совершенно в другом. Это способность «гнуть свою линию», несмотря на то, что против тебя весь мир и система, в которой ты родился и существуешь, озвучивающая модели поведения и традиции, по которым ты обязан жить.

Одна из самых трогательных и сильных сцен в этом фильме — это финальный танец Мераба. Лично для меня это танец абсолютной победы, а не поражения. Да, безусловно, одним своим танцем юный герой не искоренит все существующие проблемы нашего общества. Однако, если ты не можешь изменить весь мир, у тебя есть другая альтернатива— начать этот процесс изменений с себя и своего окружения. Мераб так и сделает. Он начнёт изменения, нацелившись изменить мировоззрение и взгляды одного человека — своего учителя. И у него это получится фантастически, ведь уважение в его глазах он, по итогу, заслужил. А значит, все это было не зря. И ещё не все потеряно.

Спасибо nanitys за рецензию!

Для меня этот фильм открытие. И является для меня невысказанным отражением мыслей о молодом поколении в Грузии.

Безусловно Грузия это волшебная страна. Страна гор, моря, солнца, фруктов и вина. Но между тем люди, которые себя нескромно считают 'горячими' по факту горящие только в драке и отрицании чужой морали. Во многом на людей влияет нижайший уровень образования, до сих пор считается нормальным покупать корочки высшего образования... Подавляющее большинство людей дальше Турции никуда не выезжает за свою жизнь. Отсюда узость мышления и неприятие нового, что рушит многовековые традиции народа.

И живут в этой маленькой стране, как в коммуналке, где половина родственники и каждый чих обсуждается, размазывается и разлетается по стране. Отсюда неумолимое желание 'казаться', а не 'быть'. Казаться богаче, умнее, успешнее, мужественнее остальных. Эти проблемы и вскрывает этот фильм.

Так один из влюбленных женится на девушке, чтобы казалось, что он не хуже прочих и вполне себе гетеросексуальный парень. Брат женится на девушке, что на венчании не от радости плачет. И да все они станут 'жирными лысыми алкоголиками' потому, что променяли настоящую жизнь, любовь, мечту, на одобрение семьи и окружающих, на жизнь как у соседа, брата, знакомого. И может каждому герою кажется, что так и должно быть, но со стороны это видится поколоченными судьбами.

Итак народный танец: ты должен выглядеть как воинственный горец, а юная дева должна изображать невинность и непорочность.

И как балет, театр, музыка, живопись все стремится к развитию. Время и жизнь привносит в искусство новое. И возможно тот последний танец героя это то чем должно быть искусство и современный танец -отражение внутреннего мира, переживаний, страсти, а не законсервированной веками идеей воинственности народа.

Мераб много лет танцевал в паре с Мари, но ни она, ни их требовательный наставник не догадывались об истинной сущности парня, которую моментально разоблачил откуда ни возьмись явившийся Ираклий, новичок с талантом и большими амбициями, чья напускная самоуверенность не помешала взаимному влечению молодых людей, от которого один потерял голову, а другой решил укрыться в кустах.

Очень длинная прелюдия, намертво привязанная к репетициям грузинских танцев, оттягивает активное начало, но режиссёр также мёртво связал характер главного героя с сутью национального танца, о которой толкуют мастера-ветераны, делая внушение солисту, отдаляющегося от традиционных форм сообразно своему внутреннему звучанию, порождающего конфликт обычаев с нетрадиционностью, разложенный на разные модели поведения тех двух, кто не в силах слиться в одно.

Леван Акин написал легко читаемый сценарий, состоящий из серии прозрачных мизансцен, ровно вписанных в лаконичные картины национального образа, дополненные бытовыми зарисовками и короткими хореографическими этюдами, расправляющими полотно с простым рисунком ожиданий и надежд, дающих раскатистое ускорение любви, как всегда,, обречённой.

Выяснение отношений с давней подругой, с новым другом и старшим братом привиты к новой грузинской основе добротной адаптацией непатентованных характеров, считываемых без лишних усилий самих актёров, хорошо чувствующих и легко выполняющих режиссёрский план о лично выстраданном решении одного остаться самим собой и уклончивой игре другого в прятки, о линиях выбора, как линиях жизни, которые, пересекаясь, расходятся прочь, не принося новизны в ощущения.

Этот фильм среди сонма просмотренных мною за последние годы дохнул такой свежестью, такой удивительной цельностью художественного высказывания, это картина, где все на своем месте, и при этом это не просто очередной фильм о геях.

Во-первых, стоит отметить атмосферу фильма: теплые осенние дни, ловкие и ненавязчивые передвижения камеры, национальный колорит, который, хотя история и до боли современная, придает ей тот шарм, ради которого хочется сорваться в Тбилиси. Когда дышишь воздухом этой картины, то вдыхаешь запахи то ли из собственного прошлого, то ли из фильмов, которые видел и ощущал.

Во-вторых, это драма взросления, история первой любви - и в этом смысле все подано просто идеально реалистично: и взгляды, изучающие и ищущие любви, и безбашенная радость взаимности, и тоска неизвестности, смешанная с надеждой, и, наконец, поданная метафорой поврежденной лодыжки, боль расставания - падение с большой высоты своей любви. И вот эта травма, с которой главный герой, Мераб, исполняет свою лебединую песнь, подводит к третьему пласту этого фильма.

А он говорит зрителям о том, что традиция развивается, что каждый свободный талант может привнести свое в тот монумент искусства, который возводится веками и уже сравним с Вавилонской башней. Перед заключительной сценой брат главного героя, незадолго до этого женившийся, говорит, что он сам, по сути, безнадежен - растолстеет да наплодит детей, но Мераб талантлив и способен на большее.

Собирая все стороны фильма воедино, можно вывести некую формулу 'изгнания из рая', на которой по сути, стоит искусство: счастье с последующей травмой его потери. И здесь эта идея подана в безупречном эстетическом воплощении.

- Я тебе расскажу один случай. Моя подруга рано вышла замуж. Год спустя ее муж уехал в Барселону на заработки и открыл бар. Она поехала жить к нему. Но муж сильно изменился. Он поставил себе грудь. Больше, чем у жены.
- Ах так.
- Моя подруга была очень молодая. Муж был прежним, хотя и с сиськами. Она смирилась. Он постоянно ходил в мини-бикини и трахался со всеми подряд. И скандалил, когда она одевала мини.
- Грёбаный козел!!
- Корчил из себя мачо, а у самого сиськи!

'Всё о моей матери', 1999, реж. П. Альмодовар

Как стремительно меняется мир, однако. Институт семьи, институт морали, институт норм под канонадой огня и ночью и днём. Из всех орудий 'шарашат' прокажённые по себя не потерявшим. Смиритесь, - вопят. Примите нас такими как мы есть. Мы не больны. Мы не заразны. Мы не чумные. Мы лишь самую малость отличаемся от Вас. Ну, дёргаем друг друга за бороды и усы. Ну щиплем в умилении задницы партнёра. И что с того? Кому от этого плохо? Кому от этого горестно? Не лезьте со своим уставом в наши спальни. Оставьте их для нас. Жить - не мешайте...

А как же пошлость? А как же разврат? Или если совершеннолетия достиг эти понятия сами собой упрощаются? Что-то не верится мне в подобное. 'Бациллоноситель' - он инкубатор зла. Рассадник гнилостный. Пятнает здоровых направо, налево. Как только может. Если гуру кино - экранным эпатажем подменяя белое чёрным. Если стилист 'одёжи', волос - собственной вотчиной 'охмыряя'. Приучают. Приручают. Толерантность, выдумали. Нет, чтобы о собственном излечении подумать... Какой там. Себя не исправить. Червоточину не залатать. Ржа лишь разъедает всё больше и больше.

'А потом мы танцевали' - это на мой взгляд, болезненный приговор несчастному юноше. Несчастному, потому как не партнёрша в ансамбле народного танца возбуждает его аппетит, а новичок труппы, приехавший из Батуми. Доверительность девушки ничто для Мераба. Пылкость в предложении себя, не трогают совершенно. Стало быть это не сегодня и не сейчас проросло в молодом человеке. Ибо сексуальность в 16-18 лет не признаёт рамок рациональности. Где? С кем? Когда - вторичны в этом возрасте. Со всеми и сразу, хотят его сверстники. И разговоры о желаниях, фантазиях ведутся без умолку. Эх, Мераб, Мераб... Как случилось это с тобой? Почему? Может быть уход отца из семьи так повлиял? Излишняя опека матери, сестёр наложили отпечаток? Чудовищен твой выбор! Какой ещё Ираклий? Ты в своём уме? Одумайся.

А режиссёру 'это' нравится. А режиссёру 'этого' хочется. А режиссёр от 'продвинутой' элиты мира боится отстать. Ну, как же? И в Грузии есть свои маленькие меньшинства. И они хотят 'хотеть' во весь голос. И они требуют признания и уважения. Люди трансформеры? С мозгами трансформеров? Не факт, не факт. Лечение им не нужно. Они здоровы. Они активны. Они продуктивны. И именно это нам демонстрируют в клубке тел. Эх молодость-молодость... О ужас, о ужас...

Танцы и любовный роман буднями переживаний в развитии. Всё просто. Всё незамысловато. А осадок, под горло. Тянут, тянут 'за уши' неприглядное, скверное, муторное дяди со щербиной в душе в душевую кабину. Неужто отмоют?

3 из 10

Посмотрел шведско-грузинский фильм «А потом мы танцевали» Левана Акина – драматическую историю о поиске собственного голоса в мире навязанных мотивов.

Главный герой картины – молодой парень из Тбилиси – фанатично влюблён в грузинский национальный танец. С детства он посвящает всего себя занятиям этим искусством в народном ансамбле. Ведь для него это и семейная традиция, и шанс выкарабкаться из бедности. Но трепетная мягкость юноши не позволяют ему достичь высоких стандартов традиционного исполнения.

Таков он и в кругу семьи, состоящей из матери, бабушки и непутевого старшего брата, и в работе официанта на полставки, и в отношениях со своей партнёршей по танцу, с которой юношу связывают тёплые, но скорее платонические чувства.

Экспозиция фильма всеми доступными драматургии средствами кричит нам о том, что юному герою, бьющемуся головой в потолок творческих, финансовых и социальных возможностей, не хватает искры – некоего импульса, который, как мы поймём позднее, поможет ему пробить множество барьеров.

Необходимый импульс протагонисту и повествованию придаёт появление в репетиционной группе новичка – талантливого соперника, который, однако, пробуждает в юноше совсем не те чувства, которые можно было бы ожидать.

Интересно, что сюжет об осознании и принятии своей инаковости, раскрывается в «А потом мы танцевали» пусть и не глубже, но куда более масштабно, нежели в классических coming-out-movies. В отличие от эмоционально тонкого «Назови меня своим именем» Луки Гуаданьино, романтическое чувство героя в фильме Левана Акина, будучи движущей силой повествования, не является его драматургической целью. Ибо проходя сквозь личное переживание, герой обнаруживает вокруг себя те рамки, в которые старательно загоняет его педагог по танцу.

Выбранная режиссером среда – грузинский национальный ансамбль – идеально подчеркивает гипертрофированную маскулинность и стойкость традиций, которые предстоит преодолеть герою. Она же дарует автору мощное аудио-визуальное средство для демонстрации трансформации протагониста. Именно финальный танец-вспышка, в котором герой бросает открытый вызов закостенелым традициям, символизирует его освобождение, обретение им уникальности, собственного «почерка».

Отдельно хочется отметить завораживающую легкость кинематографического языка, изящную зернистость пленочного изображения и ослепляющую живописность демонстрируемых в картине пространств, за которыми, очевидно, скрывается титаническая работа режиссера, оператора и художника фильма. Помноженная на искренние, пульсирующие энергией работы актеров, для многих из которых фильм стал дебютом в большом кино, эта старания авторов дарят нам воодушевляющее эмоциональное зрелище, что, согласно определению Льва Николаевича Толстого, смело можно назвать произведением искусства.

Потрясающая история от иммигрировавшего грузина Левана Акина не столько про coming out, а про первую любовь, которая может быть как к девочке, так и к мальчику, про честность с самим собой... Про грузинский танец, про место в душе для традиций и для нового, для мужественности и нежности, про мужество быть собой...

Мир давно поменялся, а мы не хотим... По словам режиссера фильм появился как рефлексия на срыв первого гей-прайда в Грузии, когда 50 человек, осмелившихся в нем поучаствовать, разогнали около 1000 гомофобов-активистов. При этом официально в Грузии не запрещаются гомосексуальные отношения.

Но если отвлечься от политического контекста и вернуться к истории Мераба можно сказать, что фильм возвращает нас к истокам: что для любви нужно 2 человека, и больше ничего, ни дорогих подарков, ни денег, ни долга перед обществом. Все перечисленное не имеет к любви никакого отношения.

Хотелось бы также отметить операторскую работу, снято так, что даже привычные типовые пейзажи пост-советского пространства не разрушают атмосферу, а наоборот, роднят с персонажами и совершенно не вызывают аллергию, хотя казалось бы мы от них все устали...

Музыка... Народная музыка как откровение... Титры я перематывала назад несколько раз, чтобы еще раз послушать. А то, что для танцевальных номеров использовался только барабан - как будто еще один намек на общую философии картины: 'не бери от жизни все, бери свое'. Жизнь хороша потому, что среди всего ее многообразия можно найти свое и своих. Но в первую очередь можно найти себя.

Уже не единожды я видел, как данный фильм сравнивают с другим недавним ЛГБТ фильмом - «Зови меня своим именем», который стал рекордсменом по популярности именно в этом категории за последние годы. Нахожу сравнение некорректным. «Зови меня своим именем» - это история о первой любви в солнечной стране, в которой не затронуты масштабные проблемы. В то время как «И тогда мы танцевали» - это реалистичный фильм, о поисках себя, проблемах общества. Это намного более серьезное кино, имеющее явный социальный и политический подтекст.

События фильма переносят зрителя в реалии современной Грузии.

'А потом мы танцевали' - чувственная история первой настоящей любви и самоосознания молодого грузинского танцора Мераба. Он со всей страстью и порывистостью отдается своему делу, однако, ударяется о стену непонимания. Тренер бесконечно попрекает его за излишнюю пластичность, плавность, 'женственность' движений. В то время как традиционный грузинский танец построен на резкости, точности грубой энергии. Там нет места грации и эротизму. Нет места новому, самобытному. Бетонная традиция.

Этот момент введен для усиления основной темы фильма - проблемы гомофобии в грузинском обществе, непринятия нового. И также как тренера не принимают новое в танцах, также общество не принимает гомосексуальность. И то и другое - нарушение привычных скрепов. А понимать и принимать новое бывает слишком тяжело для определенной прослойки общества.

Неуверенность Мераба только усиливается, когда в группу приходит новый танцор - Иракли, который, помимо того, что является серьезным конкурентом, еще и вызывает в Мерабе бурю чувств. Сперва это заинтересованность, смятение, стеснение. А позже, под напором темных глаз, в душе и сердце Мераба вспыхивает настоящая страсть, вперемешку с щенячьей влюбленностью, как это и бывает в первый раз.

Фильм не опошляет любовную связь двух мужчин, история показана деликатно и даже трогательно.

Главный актерский дуэт представляет из себя прекрасную картину. Они сумели через танец, взгляды и жесты показать чувства своих персонажей. Между актерами - химия, между персонажами - сексуальное напряжение с самой первой сцены. Иракли медленно подводил Мераба к черте, то подойдя слишком близко, то невзначай коснувшись ноги.

Фильм - необходимость. И вот почему:

В Грузии запрещена дискриминация по признаку сексуальной ориентации. Однако, вопрос этот вызывает бурные народные волнения, массу гнева и негатива, идущего от приверженцев 'традиционных семейных ценностей'. Велик процент преступлений на почве ненависти и нетерпимости. Май 2013 года. Первый официальный прайд-парад в истории Грузии, согласованный с мэрией, который был приурочен ко Дню борьбы с гомофобией. Десятки активистов вышли на улицы с плакатами и лозунгами, отстаивая свои права и права своих близких. Закончилось все так и не начавшись - активисты подверглись нападению религиозных протестующих во главе со священником, некоторые активисты были арестованы. Те, что защищались.

Тем временем, качественное кино на ЛГБТ тематику не вызвало восторга и одобрения у верхов Грузии. А как иначе? Вдруг люди подумал, что гомосексуализм - нормально, гомофобия приводит к плачевным последствиям, а несоблюдение традиций присутствует и у гетеросексуальных людей (что показано в фильме на примере брата главного героя, который женился по элементарному залету). Как итог - Министерство культуры и охраны памятников Грузии отказалось финансировать поездку съемочной группы для посещения Каннского кинофестиваля (где проходила премьера фильма), открыто заявив, что такое решение принято исключительно из-за того, что в фильме показаны гомосексуальные отношения.

Все больше и больше стран принимают законы о легализации гомосексуальных браков. Грузия не входит число этих стран. Там, как и в России, продолжают держаться за ненужные скрепы и лишать людей элементарных прав, с нездоровым интересом заглядывая с биноклем в чужие спальни.

Такие фильм можно и нужно снимать. Популяризировать спорные для общества темы - важно, за это стоит пожимать руку всем, начиная от режиссера, заканчивая актерами. Тем более, в странах, где к ЛГБТ настолько неоднозначное отношение. Если уж Грузия дошла до такого прогресса, может-быть, Россия станет следующей на очереди. Но это уже совсем другая история, в которую верится с трудом.

Этот фильм был создан, потому-что Грузия - страна, которая нуждается в переменах, идущих в сторону прогрессивности. И общество Грузии активно движется в нужном направлении.

Прекрасный режиссер, прекрасные актеры, сценарист, операторская работа, атмосфера грузинских улочек и квартир. Прекрасный и важный посыл. Levan Gelbakhiani(Мераб) - бесподобен, искренен в своей игре и невероятно трогателен.

'А потом мы танцевали' не рядовой фильм о гомосексуальности, как может показаться после прочтения аннотации.

Стоит ли противопоставлять друг другу гетеросексуальные и гомосексуальные отношения? В работе Левана Акина я нашла ответ на этот вопрос.

Эта картина, в частности благодаря тонкой многогранной игре Левана Гелбахиани (Мераб), подарила мне возможность второй раз в жизни пережить весь спектр эмоций, сопутствующих первой влюбленности. Волнение от случайных прикосновений, неловкие паузы в разговоре, смущенные взгляды, трепет редких моментов уединения и чувство абсолютного счастья от осознания взаимности. Неважно кто - мужчина или женщина - каждый из нас испытывал то же самое.

Фильм от начала и до последней минуты титров пропитан богатой грузинской культурой - танцами, музыкой, песнями и традициями гордого красивого народа. Не зря местом действия выбран танцевальный зал, ведь грузинские танцы яркий пример гармонии противоречий двух полюсов грузинской души - строгая традиционная форма и чувственное содержание. Одно неотделимо от другого. И заключительный танец покажет нам, что герой нашел идеальный баланс и для себя.

Лично я увидела здесь историю первой любви, самоидентификации и поиска своего места в мире.

И как бы ни плевались консерваторы старшего поколения, грозясь 'ноги оторвать', теперь мы вместе с Мерабом понимаем, что существует и такая Грузия, и она имеет место быть.