Рецензии

Франсуа Озон снял что-то вроде игрового документального кино, где педантично всё разложил по полочкам

Как становится понятно из финальных титров, такого подхода, вероятно, требовал момент. Собственно, контраст, сообщаемой нам белым по чёрному после того, как с экрана пропадает изображение героев, наконец собравшихся вместе отпраздновать казалось бы успех, и является самым драматичным моментом фильма. Не ради ли этого противопоставления мы два часа семнадцать минут наблюдем за вариациями по сути одного и того же конфликта у разных героев и за их действиями на пути к цели? Тем уверенней это можно утверждать, чем больше мы знаем о реальной подоплеке этого кино. Озон по сути документирует события, развязка которых ещё не очевидна, так как всё происходит прямо сейчас. Жаль, нас не уведомляют об этом в начале.

Мэтр никуда не торопится. Зрителю уже начинает казаться, что весь фильм будет состоять из текстов электронных писем, зачитываемых на фоне повседневной жизни одного из героев. Обнародование этой переписки прерывается иногда на диалоги Александра с женой, детьми и представителями епископства. Но это оказывается лишь затянувшимся вступлением. Минут через 20 после начала фильма переписка исчезает, постепенно появляются ещё несколько персонажей — Франсуа, Жиль, Эммануэль, — а Александр и вовсе уходит на второй план.

Именно Александр — успешный в карьере и воспитывающий своих пятерых детей католиками, — узнав из новостей, что когда-то совративший его отец Прейон снова окружён подростками по роду службы, пытается добиться от Лионского епископства отстранения священника от этой работы. Когда же, он наконец, понимает, что кардинал Барбарин, лично с ним знакомый и только что совершивший обряд конфирмации двух его сыновей, попросту его динамит, Александр отправляет материалы в полицию. Начавшееся расследование и вызванные им публикации в прессе будят вспоминания и желание что-то с этим сделать ещё у нескольких жертв. Они создают ассоциацию и теперь уже выдвигают требование призвать к ответственности и самого кардинала, который все эти годы (почти 30 лет) знал о происходившем, но не только ли ничего не предпринимал, а продолжал отправлять Прейона работать непосредственно с детьми.

Мы по очереди знакомимся с основными героями и их семьями. Но показаны они довольно плоско. У каждого есть один понятный мотив, заявленный почти во всех случаях в момент появления персонажа на экране. Александр так вообще излагает свою мотивацию прямым текстом в первые же минуты фильма. Конфликты между тем, чтобы не ворошить неприятное прошлое, и вмешаться в ход истории разрешаются довольно просто — разговором каждого героя с женой/подругой/матерью, подкреплённом фотографией «Прейон и дети», опубликованной в газете. О накале внутренней борьбы мы можем только догадываться. Даже флэшбеки, где священник уводит мальчиков то в библиотеку, то в палатку, то в кусты, не добавляют выразительности. Они, по-моему, вообще ничего не добавляют, кроме хронометража. Для демонстрации разрушительной силы произошедшего с героями тридцать лет назад, одному из них приходится дважды пережить на экране эпилептический приступ.

Вообще, в фильме многое происходит по два раза. Два разговора со следователем — почти с одинаковыми вопросами. Два эпизода с ноутбуками в постели, добавляющими решимости персонажам. Пожилые женщины два раза плача раскаиваются, что в своё время не сделали того, что теперь кажется должным…

Вообще, фильм такой же скучный, как и жизнь в цивилизованном обществе. Всё решается долгими разговорами, выслушиваниями друг друга, бесконечными аргументами. Церковь никого не проклинает и не обвиняет в оскорблении чувств — просто максимально обтекаемо отвечает на все имейлы. Полиция ни с кем не в сговоре — просто рутинно делает свою работу, не желая излишнего вмешательства прессы. В личных отношениях предельный накал страстей выражается хлопаньем дверью. И только Эммануэль срывается на свою подругу, демонстрируя заявленную токсичность их отношений — это вроде как тоже следствие детской травмы.

В большинстве случаев семьи — от пенсионеров-родителей до несовершеннолетних детей, включая подругу из токсичных отношений — всячески поддерживают своих сыновей/мужей/отцов. Для разнообразия (и правдоподобности?) есть пара родителей и один брат, не понимающие, зачем поднимать шум. Родители эти выглядят как типичные избиратели консерваторов.

Помимо того, как строятся межличностные, семейные и публичные отношения в современной западной Европе, очень хорошо показано как рождаются, развиваются и переживают кризисы гражданские инициативы и объединения. Мы видим, что такая общественная деятельность значит для разных людей, как далеко они готовы в ней зайти, чего эта активность может стоить и что она для них может значить. Спектр — от пассивного присоединения и необходимого участия в свободное от работы время для решения конкретной задачи до вдохновения, желания ставить новые амбициозные цели и чуть ли не обретения нового смысла своей жизни.

Это отражение вновь набирающих в Европе оборотов общественных движений, строящихся вокруг новых пониманий справедливости, а для кого-то и урок гражданского участия — наглядный пример того, какую роль оно играет в социальном развитии. Неслучайно, эпизоды из жизни созданной героями фильма ассоциации — самые яркие. Трогательно выглядит мадам в возрасте, которую никто не замечал пока она не вызвалась добровольцем отвечать на возрастающее количество телефонных звонков. Мы смеёмся над тем, как на собрании обсуждается идея запустить над стоящим на возвышенности Лионским собором самолёт, несущий транспарант с… огромным нарисованным членом. После оглашения целей и требований ассоциации хочется вместе с присутствующей на показанной пресс-конференции публикой аплодировать. Кстати, мой сосед в кинотеатре не смог сдержать этот порыв. Правда, он и в финале кричал браво! Вероятно, не таланту Озона или актёров, а тому, что они хотел сказать.

Это послание довольно очевидно. На него положены и талант режиссёра и те самые 137 минут экранного времени. А для надёжности и прямые проговаривания некоторых вещей. Так из нескольких вопросов следователя становится предельно ясно, в чём же именно тут криминал, а оказавшаяся специалистом по работе с жертвами жена одного из героев доступно объясняет остальным, почему не надо бояться рассказать свою историю.

Теперь Франсуа Озон и сам присоединился к героям своего фильма. Я бы хотел сказать, к их борьбе, но, чтобы воспринять происходящее таким образом, нужно многое додумать и допредставить. В итоге вместо ожидаемого от мастера высказывания мы получаем на пятёрку сделанный реферат. Понимая контекст, можно найти не одну вескую причину такому повороту.

Я воспринимаю это кино как важное явление. Я за то, чтобы его показывали. Я призываю покупать на него билеты и таким образом занимать однозначно понимаемую и умножаемую на цифры сборов и количества зрителей. Но вот смотреть этот фильм в общем-то необязательно. Хотя и не противопоказано. Как минимум, Озон не мог сделать его плохо, а просвещение и вооружение аргументами никому не помешает.

На бледно-сером фоне моря лионских крыш неспешно разворачивается драма, о которой нельзя молчать. Но главная трагедия в том, что даже если кричать о ней - тебя могут не услышать. Вернее услышать, осознать и пропустить мимо ушей просто потому что так удобнее. Ведь презрение и негодование Озона направлено даже не против самого священника-педофила, который смиренно и безропотно признает свою болезнь, печально хлопая водянисто-голубыми глазками, а против самой системы, допустившей то, чтобы даже после многочисленных жалоб пострадавших детей и угроз их родителей, извращенец мог занимать тот же пост в церкви и так же судорожно ютиться около ангелоподобных мальчиков, пока еще толком не понимающих, что такое хорошо и плохо.

Ужас охватывает зрителя в первые минуты фильма, когда Александр пишет письмо церковным властям, в подробностях описывая, что делал с ним священник. Дальше Озон даже умудряется усилить драму, нанизывая на пирамидку все новые кольца свидетельств пострадавших. Один герой органично передает эстафету другому и мы погружаемся в новую историю. Лента приобретает несколько документальный настрой, каждая исповедь заканчивается либо полным отрицанием происшедшего, либо очищающим катарсисом. Правда, когда одно и то же происходит с новым героем уже пятый раз, это несколько приедается, приобретая едва уловимый оттенок движения #metoo, хочется какого-то разнообразия жизненных обстоятельств и реакций, но фильм-то собственно, не для развлечения сделан, так что претензия довольно слабая. Озону все же удается не быть таким же убийственно патетичным, как моя рецензия и не шокировать зрителя напрямую визуализированными сценами, как например в 'Песне для изгоя', но при этом нужный накал соблюден.

Беспрецедентному молчанию церкви и властей противопоставлена теплая атмосфера поддержки и понимания, которой одаривают героев (не все правда) родные и близкие и другие жертвы, вдохновленные собственной кампанией против католической церкви, потворствующей разврату. Но смогут ли они противостоять этой безжалостной машине, даже стократно приумножив голос Александра? Где проходит та тонкая грань между верой в бога и религией как таковой? Сколько еще детей вынуждены будут пройти сквозь этот ад под сенью обманчиво светло горящих свечей, пока кто-нибудь не остановит зло под маской добра?

Имеют ли срок давности преступления? А преступления, связанные с педофилией в церкви? Группа пострадавших, уже взрослых мужчин решают совершить попытку наказать виновных в их травмах. Жизнь каждого из этих мужчин сложилась по-разному. У кого-то успешно, кто-то одинок, а кто-то не хочет к этому возвращаться. В прошлом некоторые родители героев пытались обратить внимание на поведение священников, некоторые были уверены, что их ребенок все выдумал. И даже сейчас просят не ворошить прошлое. Мотивы у каждой из жертв отличаются. Часть хочет наказать непосредственно одного человека, другие и верхушку, которая знала и покрывала эти преступления. Но у большинства преступлений срок давности уже прошел. Обвиняемый – пожилой священник, он сознается во всем, но продолжает работать с детьми. Его просто переводят из одного прихода в другой. Удастся ли этой группе совершить практически чудо и заставить справедливость восторжествовать?

Эти люди решились громогласно заявить о себе как о жертве. Они – храбрые. Так как их убеждения влияют на их работу, семью.

Но католическую систему сломить и заставить признать свою ошибку не так просто.

Этот фильм – не расследование. Больше о признании травмы и как доказать всему миру, что ты – действительно жертва и преступника нужно не просто перевести в другой город, а изолировать от работы, общества.

Франсуа Озон взял за основу реальные события, герои его истории и он примерно ровесники. Режиссер поднимает вопрос веры, как верить после таких событий. Как отделить человека в церкви от самой церкви. Возможно ли продолжать водить детей в церковь спокойно?

Также внимание концентрируется и на женской стороне. Страдали не только мальчики. Но все-таки эта история о конкретной группе лиц. Они теряются, совершают неправильные действия, не знают когда нужно остановиться. Как сильно кошмарное событие в прошлом повлияло на настоящее?

Надеюсь таких реальных событий не будет. Прокат этого фильма пытались, не смотря на награды Берлинского фестиваля, запретить, но не получилось. Серьезный и интересный фильм. Но для меня в нем не хватило души.