Рецензии

Умберто Эко не Бодрийяр и не Фуко конечно, но свое время познал тоже довольно вкрадчиво. Итальянский профессор семиотики отразил в 'Имени Розы' разочаровывающий постулат постмодернизма, тянувшийся едва ли не с древности (с XIV века в данном случае) до наших дней - собственно, само разочарование в человечестве, на одну чашу весов кладущее авиалайнеры, а на другую - атомные бомбы; маскирующийся под сводами религиозных храмов и обожествленный социум есть сплошь халтура и интерпретация невиданных истин; о, разум, ты глуп... перечислять глубину разочарования можно долго, проще прописать 'etc'. И если экранизация бесспорно важной книги, отражающей множество идей, имела целью отразить постмодернизм как бы самим на себя, то его авторы переплюнули пределы гениальности. Ведь иначе как гомеоморфизмом - эдакой взаимной связностью - фильма и философского течения, кино Жан-Жака Анно потрясти не способно ничем. За примерами далеко ходить не надо, унылое правило 'книга лучше' и здесь доминирует. Достаточно прочесть 'Имя розы' один раз, чтобы это понять. На втором прочтении перед вами встанет другая история с другими нравами и мыслями, но с фильмом такое не сработает: он пытается выступить разовой универсалией всех идей Эко за ничтожные для этого два часа, в результате чего проигрывает в погоне за смыслом.

Человек разочаровывает. Церковники призваны помогать людям - разве сбрасываемые из бенедиктинского монастыря огрызки для малоимущих и есть помощь? Церковники ведут себя по-варварски к ближним, не чтя заповедей, не исполняя библейских догм. А год был всего-то 1327-й, но уже в нем заблудшие во мраке греховности души сполна олицетворяют омерзительную падкость некоторых богослужащих. Те ли еще секреты хранит старинное аббатство на границе Франции и Италии, куда Вильгельм Баскервильский приведет послушника Адсона, будущего рассказчика, для проведения христианской дискуссии и окажется вовлечен в расследование серии загадочных смертей монахов? Предстоит выяснить это, пройдясь по каменным закромам, и ответы отнюдь не порадуют старого сыщика, умело срисованного с Шерлока Холмса, и его юного спутника. Потому что ужас от убийств равномерно перетекает в страшную правду религиозной обители, где правят похоть, чревоугодие, жажда власти... Но назад пути нет, раз уж началось средневековое расследование, покуда нетерпеливому Вильгельму не хочется останавливаться с мертвым Адельмом Отрантским на скалах и Венанцием в бочке. Особенно когда так много людей - от Малахии до свиноподобного Сальваторе - сильно пытаются помешать ему, пытаются утаить грязные секреты величественного места, увековеченного Храминой и библиотекой, огромной сокровищницей знаний, по каким-то неведомым в фильме причинам не нужным.

От заповедей Бога здесь не осталось ни следа. Евангелие можно растащить на туалетную бумагу, раз дебаты о бедности и отсутствия имущества у Христа могут стать ключевыми в вопросе обогащения самих кардиналов. Все ведь идет к золотым кошелькам, и неважно, был он у самого Иисуса, сколько бы трепа не велось. Вильгельм должен судить дискуссию, но может ли он, если голова занята другим? На страницах книги мог, вездесущий осьминог, тогда как экранный образ впопыхах метается меж всем сюжетным ветвлением и судорожно хватает ртом некоторые фразы со страниц сценарной рукописи. Угодить надо всем, начиная с Адсона, повстречавшего ту девушку, чье имя завуалировано в заголовке и в голове юного послушника до самого конца, будто из кино пытаются соткать безнадежную мелодраму про разлученных христианством. Христианство же в самом деле выставляется в свете постмодерна - оно подавляет всякие надежды, разрушает моральные устои на примерах подлых инквизиторов, и Вильгельм, сам когда-то пребывавший в подобном статусе, похоже... просто не успевает рассудить каждого, порою вообще сливаясь со стенами построек. Режиссер ему даже помогает, когда раскрывает очень многие детали сразу, а не нагромождая историю дедукцией новоявленного следака. Если не читать роман, не заметишь ничего принципиально плохого в 'спойлерности', выкладывании сюжетных поворотов, но если прочитать и смотреть после, то приходит чуть ли не физически ощутимое понимание того, что тебя лишили важной идеи и интриги произведения.

Увы, бывший инквизитор Вильгельм Баскервильский так и не впечатляет своей деятельностью вплоть до титров, равно как и любой другой герой сей незабвенной истории. И дело тут совсем не в Шоне Коннери, кого трудно представить кем-либо, кроме агента 007, и не в Адсоне с его бесконечными муками относительно куртизанки келаря, и даже не в Хорхе, который со своим пустым, но дьявольским взглядом раскрылся антагонистом уже на первых минутах. Они все существуют в различных вселенных первоисточника без надежды на коммуникацию и на цельность истории. А господин режиссер же строгает вечную цитату 'Роза при имени прежнем, с нагими мы впредь именами', выступающую преамбулой к работе: книга, будучи первоисточником, сохраняет свой статус, тогда как фильм утопает в обыденности невзрачных работ. Безусловно, ему, режиссеру, было сложно компоновать столь многогранный продукт; в какой-то степени у него и еще троих сценаристов, работавших над экранизацией 'Имени розы', получилось высказать свое видение. Тем не менее, более связанным и понятным кино от свойскости не становится, таковы последствия выборочного цитирования и недостатка продолжительности, что не спасут харизматичные исполнители и художники-постановщики. Поэтому же версию Жан-Жака Анно трудно понять и в конце, где вроде бы все раскрывается дословно. Не хватило философии, очевидно, - припоминая бедность Христа, припомним и смех и не припомним должных выводов, как и относительно легендарной 'Поэтики' Аристотеля. И столь ли яр тутошний Антихрист? Имеет ли смысл его инакомыслие или он существует, чтобы поблестеть страшными глазами? Эко бы ответил с прокурорским энтузиазмом, а французский режиссер лишь проявит желание ухватиться за звездность произведения. Сам писатель критически отзывался о фильме и впоследствии не давал прав экранизировать свои работы. Ближе к концу жизни он, правда, стал лояльнее, но сколько возможных 'роз' потеряло искусство от прежнего расстройства автора, теперь можно только догадываться.

4 из 10

Первый раз я смотрел фильм ещё в конце 80-х, начале 90-х. Многие детали стёрлись кроме общего восхищения от лихо закрученного детективного сюжета в жёстких реалиях мрачного Средневековья. Ну и главных актёров в лице Коннери и совсем ещё юного Кристина Слейтера. Что затем изрядно довлело над собственным видением персонажей во время прочтения книги. В итоге избавиться от киношных образов Вильгельма и Адсона мне так и не удалось. К слову, книгу прочёл я только сейчас и, конечно, сразу захотел освежить впечатление от фильма. Визуализировать и сравнить с первоисточником, а также ощущениями от просмотра тридцатилетней давности. И, как говорят у нас в Одессе, это две большие разницы. Точнее две совершенно разных Розы.

Понятно, что и без книги впечатления от просмотра сильно бы разнились, имея столь значительный временной и, что важнее, возрастной интервал. С высоты лет, накопленного опыта и знаний многое теперь воспринимается иначе: многое потеряло свою былую прелесть, зато открылись недоступные ранее детали. А после прочтения книги пропасть между двумя фильмами стала ещё глубже.

Главные копья в сторону создателей фильма несутся за несоответствие его самому первоисточнику. Все как заведённые вспоминают, что сам автор нашумевшего романа выразил категорическое неприятие экранизации, из-за чего в дальнейшем отказался от всех последующих постановок его произведений. Даже Кубрику отказал! О чём впоследствии жалел.

Но позвольте, как можно на полном серьёзе говорить о близкой к первоисточнику экранизации столь сложного, многоуровневого произведения, не растеряв львиную долю того, за что роман моментально приобрел статус культового? Как можно в 2-3 часа экранного времени уместить многочисленные его пласты и подтексты: исторический, политический, религиозный, философско-культурологический, стилистический, научный, детективно-дедуктивный, романтическо-любовный, ироничный, напичканный многочисленными аллюзиями и гиперссылками? Ведь понятно, что из всего этого многослойного великолепия лишь детектив, как самый кинематографичный из предложенных жанров, единственный напрашивается на экран. Да и тот со строгими киношными оговорками.

Ведь не ставим мы в вину Тарковскому и Герману за существенные отхождения от повестей Стругацких и Лема, когда в итоге мы получили одни из самых значительных кинопроизведений человечества. Просто и тут надо принять за данность, что точно перенести на экран «Имя розы» Умберто Эко попросту невозможно. И нужно-то: лишь изменить термин «экранизация» на «снято по мотивам». И рассматривать их как совершенно отдельные произведения.

В конце концов, 17 вариантов сценариев, долгие поиски подходящей натуры и выбор между тремя сотнями средневековых монастырей Европы, точный подбор актерского состава, включая массовку, и точное воссоздание эпохи вплоть до повторения технологий изготовления одежды, вкупе с нарочитым натурализмом отображения быта, дало свой результат. Ведь и роман всё о том же, только несколько другими художественными средствами.

Да, для пущей кинематографичности пришлось несколько подправить сюжет, существенно изменив финал. Но и это трудно ставить в вину режиссёру Жан-Жаку Анно, поскольку выбросив из конечного сценария так много от романа, включая даже самую захватывающую детективную часть с разгадкой лабиринта, пришлось немного сместить акценты в сторону романтических переживаний юного Адсона. И добавить «свет в конце тоннеля», дав даже некую аллюзию на воскрешение Христово.

Да, Анно практически под ноль урезал текст романа, Но какие восхитительные виды, говорящие сами за себя. Не требующее вовсе никаких слов. Какие горы, какое глубокое небо над ними. Какие ракурсы, какие интерьеры, какие аутентичные костюмы. Как точно воссоздана эпоха с её гнетущим, беспросветным религиозным мракобесием, грязью, падением нравов и чрезмерным натурализмом. Какие удачные аллюзии с лабиринтом лестниц, отсылающих нас к офортам Маурица Эшера. Разве не такие же стилистические приёмы использовал Эко? А какие рельефные босховские типажи. Какая прекрасная игра актёров, включая 17-летнего Слейтера, но особенно Рона Перлмана в роли горбуна Сальватора. И аббат, и слепец Хорхе, и Малахия, и инквизитор Ги… да и сам Шон Коннери создал достойный образ Вильгельма Баскервильского, пусть и несколько больше плывущего по течению, нежели его книжный двойник. Хотя, конечно, в моём мозгу во время чтения книги Коннери играл куда глубже и ироничней…

Жан-Жак Анно богатой картинкой и созданными визуальными образами сказал ничуть не меньше, чем так долго и тщательно выстраивал нанизывал в своём, изобилующем сложными стилистическими оборотами, постмодернистском романе Умберто Эко. Так что же останется от романа Имя розы, если из него убрать саму розу?

Baddy Riggo, 24.02.2021