Рецензии

Четвёртая полнометражная работа аргентинского режиссёра Гонсало Кальзады рассказывает дьявольскую историю 19-летней послушницы Натальи (София дель Туффо). Основные темы «Дьяволицы» обозначаются уже в первой трети фильма: рождение, женственность, религиозность, греховность, наследственность. Эмблемой фильма становится открывающая CGI-сцена зарождения жизни, сменяющаяся крупным планом главной героини в её обители. Семейное горе вынуждает Наталью вернуться в нелюбимый дом, откуда несколько лет назад бежала. Там её ждёт сделавшая аборт сестра Ангела (Малена Санчес) и парализованный после аварии отец. Дома Наталья также узнаёт, что погибшая в катастрофе мать была художницей, талант которой проявлялся в бессчётном кровавом запечатлении женских биологических символов вперемешку с религиозными. Главная героиня также не лишена особых способностей, только, в отличие от матери, её дар другой природы: она может распознавать человеческую ауру, видеть окружающее людей свечение. Но в общем, события у них происходят странные, и, после того, как Ангела уверяет сестру, что особый обряд в лесном женском монастыре поможет им разобраться в семейных тайнах, они с друзьями направляются в это полузаброшенное мистическое место, где, говорят, обитает сам Дьявол.

Фабула картины представляет наблюдение над амбивалентными взаимопроникающими темами «божественное — дьявольское», «секс — невинность», «женское — мужское», «язычество — религия». На уровне овеществления метафоры улавливается дихотомия, например, в мотиве совершения перуанского ритуала с психотропным отваром аяуаску, изменяющим действительность персонажей. В погоне за ответами на свои сокровенные вопросы многие участники погибают, но всё же главная героиня приближается к постижению какой-то истины. Фильм пытается нетривиально преподнести тему женского освобождения, постижения своей природы, однако при этом ленту не освобождают от клишированных персонажей и реплик, стереотипность которых в последней трети восходит в абсолют.

При всех нюансах дословно переведённого фильма с претензией на остроумие кажется крохотная, но эффектная языковая игра, заключающаяся в заглавии. Слово из оригинального названия, «luciferina», звучит в заключительной сцене фильма и как бы оправдывает все страдания героини, облекая их в вербальную оболочку. Наталья хватает за висящий на шее оберег, надрывно выкрикивая: «Я знаю, кто я я Люциферина». Корнями этот феминатив произрастает из латинского «lucifer», который, в свою очередь восходит к корню «-lūx-» («-lūcis-») «свет» и к «-fero-», «нести» и к связанному с ним греческому «-φωσφορος-», то есть тому, кто приносит рассвет. В этой сцене героиня, прямо как люциферины, одноимённые молекулы, способные к биолюминисценции, словно бы излучает сияние, которое весь предыдущий хронометраж она могла видеть в отражённым от других персонажей.