Рецензии

Что такое счастье? Думаете, у каждого оно своё? Нет, это уже не про счастье, это про что-то от ума. А счастье - это мироощущение... оно... созвучно в каждом сердце. Как это? Расскажет нам Лазарь. Не словами, конечно, разве это можно уместить в слова? Он вообще мало говорит - идеальный персонаж - но два часа экранного времени смотришь на него и не оторваться - икона - приходит такая ассоциация.

Счастливый Лазарь (Lazzaro felice, 2018) ретро-картина, как фотографии в старинном фотоальбоме - даже уголки экрана закруглены. Будто случайно забрёл в заброшенное итальянское имение и нашёл на чердаке музыкальную шкатулку, или музыкальную пепельницу - такую, как в фильме - режиссер здорово играет с этой сквозной деталью. Как впрочем и с другими.

Недавно зрители по всему миру отдали свои сердца японскому режиссеру Хирокадзу Корээда, который в своём фильме «Магазинные воришки» так полноценно раскрыл тему любви, что к ней можно уже не возвращаться. То же самое сделала итальянский режиссер Аличе Рорвахер с темой счастья. Оба, кстати, получили Золотую пальмовую ветвь — Корээда за фильм, Рорвахер за сценарий. Почему только за сценарий? Сетуют поклонники. Только? Да там такое тончайшее кружево, что вот именно на сценарии хочется сделать акцент и устлать ложе автора золотыми пальмовыми ветвями.

Как написать историю, где главный герой находится в полном принятии происходящего? Куда в этом случае вести сюжет, как создавать напряжение? Это особый дар рассказчика. Аличе нежными прикосновениями ведёт историю в нужном направлении, создаёт вокруг Лазаря объемный, живой мир, где сливаются точно прорисованное реальное и лёгкое дуновение иррационального, сюрреалистичного. Она естественно заплетает линии персонажей в полотно бытия.

Минута за минутой постигаешь счастье. Фильм целительный на самом глубинном уровне. И кажется, режиссер не ставила себе такой задачи, но так вышло. Так всегда выходит, когда автор несёт в себе свет. Абсолютно светлой эту историю не назовешь, она пронизана тоской — тоской по свету, невинности, счастью, раю... Но вот именно эта тоска и даёт возможность почувствовать себя полно...ценным. Хотя бы на какие-то мгновения. И направится в эту сторону. Фильм, который прекрасно посмотреть в преддверии рождественских праздников.

Аличе Рорвахер произвела шумный выстрел ещё на каннском фестивале, где Лазарь был одним из главных фаворитов по мнению зрителей и критиков, но получил только приз за лучший сценарий, что, к слову, тоже более, чем оправдано. Ожидания были велики, и можно с уверенностью сказать, режиссёр их практически полностью оправдала.

Лазарь - имя в любом случае встречающееся в библии, сколько не верти эту книжку, и там объективно найдутся приемлемые аналогии данному персонажу. Но сколько не называй фильм “счастливый”, там всё равно будет читаться “святой”, при всём наличии или отсутствии мотивов. Забавная штука, с одной стороны - режиссёр максимально далека от этого уверовательного чуда, с другой - именно этим чудом и живёт фильм. Проводя аналогии не христианские, а художественные, в памяти тут же воспроизводится картина Витторио Де Сика “Чудо в Милане”, и кажется, что Аличе удалось поймать волну того, настоящего итальянского кино, которое ушло вместе со своими гениями, которое говорит о сказке и красоте окружающего мира, перемежая это с социальным статусом и бедствующем положением. Не останавливается на привычной копоти мира, а пытается размыть её при помощи веры в случайное волшебство.

К своему очередному преимуществу фильм имеет двухчастную структуру. В первой части Лазарь - член семейства, которое находится в рабстве у семьи землевладелицы, всячески их эксплуатирующей, и даже не догадывается, что время, когда люди могли кому-то принадлежать, уже давно закончились. Дружбу с Лазарем заводит сын хозяйки, который выдумывает своё похищение и просит Лазаря стать своим похитителем. Поскольку доверчивый парень никому и никогда не отказывает, стараясь в каждом удобном случае помогать и проявлять свою доброту, он легко соглашается и на дружбу, и на любую другую услугу.

И вроде бы конец двадцатого века, и мир современный, а разница между людьми колоссальная, и положение их вызывается по-прежнему архаичным статусом. Сельская местность, выраженная в одной абстрактной итальянской деревушке, пронзает своими художественными мотивами - классическая живопись, где на всех планах растаптывают землю маленькие, заштрихованные людишки, трудясь на благо своего господина. Да тут ещё и Лазарь с целой внешностью эпохи возрождения и трагичностью от осознания, что более ни одна эпоха после той не возрождалась.

Вторая часть в точности копирует первую, только на момент её действия владычество и господство земельное уже уничтожено. На этот раз банковской системой, которая в очередной раз прогнула под себя человечество и облокотилось на него. Явление Лазаря здесь происходит во имя чудесного - все герои первой части к моменту второй состарились и перебрались в город, который тянет из них все соки столь же сильно, как и земля, однако Лазарь остался самим собой, как внешне, так и внутренне.

Он действительно не из этого мира, наивный и доверчивый человек поверх всех мировых разочарований, он забирает музыку у тех, кто в действительности её недостоин. Может быть ещё что-то реалистичнее этого чуда?

Фильм Рорвахер в первую очередь кино умное и надёжное, дающее уверенность своему зрителю в том, что имеет взгляд на проблему, на ситуацию и из оценки на возможность отождествлений окружающей действительности, которая никогда не меняется. Режиссёр не пытается заглянуть выше того, что уже видимо, но она настойчиво просит увидеть хотя бы то, что происходит перед твоими глазами ежедневно. Это не подаётся протестно, ничто в фильме не говорит громче своих героев, ничто не говорит громче Лазаря, каждый элемент - это надежда на то, что всё может изменится, это такая же доверчивая сказка, в которой на первом месте стоит вера в странное чудо, которое именуется добротой и сочувствием. Рорвахер настолько откровенна в своей картине, что любая сцена из неё буквально выглядит “святой”, только в этом слове нет своей привычной святости. Она начинена счастьем, даже если пропитана ненавистью.

Город аналогичен деревне, все люди - продукт единой жизни, все добрые поступки - это отражение единственного правильного пути. Воскреснуть может каждый, если обладает возможностью проявлять свою доброту. Ни один волк не станет идти против, поскольку не в силах скрывать то, что заложено в нём также, как и в каждом ином существе.

Доброта.

11.11.2018

Так заканчивается притча Иисуса Христа о богаче и Лазаре, в которой рассказывается, как попавший в ад богатей обращается к Аврааму и нищему Лазарю на лоне с просьбой облегчить страдания. Авраам отказывается, ссылаясь на то, что богач получил достаточно добра в земной жизни, а потому теперь обречён на вечные муки. Тогда богач просит воскресить из мёртвых Лазаря и предупредить своих оставшихся в живых братьев, дабы те не допустили роковой ошибки, добавляя, что они не послушают Моисея и других пророков, зато обязательно поверят спустившемуся с небес мертвецу. Однако Авраам отклоняет просьбу окончательно. И всё-таки Лазарь воскреснет, только в Евангелие не от Луки, а от Иоанна, да и Лазарь будет уже другой, из Вифании, прозванный также Лазарем Четырёхдневным. Именно на четвёртый день после смерти Лазаря приходит Иисус, чтобы вернуть его к жизни. Таким образом, из Нового Завета мы узнаём о существовании двух Лазарей, и история одного из них, нищего, уходит корнями в ветхозаветное прошлое. Но как раз это прошлое имплантируется в современный сюжет итальянки Аличе Рорвахер, отмеченный в Каннах наградой за лучший сценарий.

Где-то в тосканской глуши, далеко-далеко в горах, стоит поместье маркизы де Луны. Там, на табачных плантациях, трудятся пол сотни крестьян в надежде, что хоть в этом году им удастся сократить долги. Отрезанные от мира единственным разрушенным мостом, они знать не знают про зарплату, налоги, собственные права и какой нынче век, а потому безмятежно работают на землевладельца, как темнокожие рабы на госпожу в «Мандерлее» Ларса фон Триера. Особым трудолюбием отличается деревенский простачок Лазарь (Адриано Тардиоло). На утёсе, вдали от поместья, расположен загон для овец, где у Лазаря есть тайное место для отдыха. Однажды он показывает это место сыну маркиза, белокурому ровеснику Танкреди (Лука Чиковани). Танкреди скучно с родителями, поэтому он решает разыграть их и имитирует собственное похищение. Никто очередную выходку мальчишки серьёзно не воспринимает, кроме сестры, которая в скором времени вызывает полицию. Та прилетает на вертолёте, пугая местных крестьян. Один из них, заглядевшись, даже падает с многометрового обрыва и разбивается. Это и есть наш Лазарь.

Впрочем, он не разбился насмерть, а лежал в траве, покуда дикий волк не начал его обнюхивать, как на картине проживавшего в Италии русского живописца Фёдора Бронникова, изобразившего героев упомянутой притчи Христа. После символического акта Лазарь словно пробуждается от долгого сна, целым и невредимым поднимается на ноги и направляется в уже разрушенное имение. С пробуждением (или воскрешением) Лазаря фильм Рорвахер будто накидывает на себя мистическое одеяние, в котором и пройдёт оставшийся путь длинною в один час. С тех пор как дикий волк засвидетельствует пробуждение Лазаря, хищное животное станет неотъемлемой фигурой повествования, не иначе как божественным духом, который воскресил главного героя. Однако о волке в «Счастливом Лазаре» неоднократно упоминается и раньше, в частности в сказании про волка и овец, изложенной крестьянами. Оно про страх перед лицом опасности, а точнее про страх у которого, как выяснится, глаза велики. Страх перед волком не что иное как внушённая кем-то боязнь отбиться от стада и стать жертвой беспощадного хищника.

Между тем, хищничество волка вовсе не доказывает его враждебность к человеку, хотя крестьяне и убеждены в обратном. Но, в таком случае, что есть собака, если не одомашненный волк, способный защитить овечье стадо? Этой известной доместикацией хочется подвести к мысли об истоках отношения человека к волку как к обожествлённому животному. Не только славянская мифология, но и древнегреческая, а также римская подтверждают культ волка как бога изобилия и деторождения, что и было причиной множества аграрных обрядов. Таким образом, воплощение бога в волке у Рорвахер ничуть не случайно, ведь в своей картине она поднимает проблему отмирания сельскохозяйственной культуры и миграции деревенских жителей в промышленные города и мегаполисы.

После пробуждения Лазарь пешком следует от поместья по дороге. Так далеко он ещё никогда не ходил. По пути ему встречаются радиовышки, заводы, беженцы, готовые выполнять любую работу за гроши. Он встречает своего заметно постаревшего маркиза, у которого хотел бы спросить, почему в поместье никого не осталось, однако тот в ярости прогоняет его, оставляя без ответа. Ответ же следующий: с того времени как полиция нашла крестьян, прошло несколько десятилетий, а семейство маркизы де Луны обеднело. Об этом Лазарю сообщает Антония (Альба Рорвахер, старшая сестра постановщицы), которая видела Лазаря в поместье будучи ещё маленькой девочкой. Теперь Антония вместе с другими бездомными, вынуждена попрошайничать и заниматься грабежом. Лазаря мигранты и выходцы из тосканского поместья побаиваются, считают его призраком, ведь тот ничуть не постарел и носит всё ту же деревенскую одежду.

На самом деле, Лазаря иначе как призраком и не назовёшь. Лазарь – призрак позабытого прошлого, тень человека, неразрывно связанного с природой, условный пращур для людей, утративших своё былое предназначение. Он им поведает и про каждое растение, что растёт у них под ногами, и объяснит, какое из них съедобное. Смуглолицый, темноволосый, кареглазый Лазарь во многом похож на Джельсомину, героиню предыдущей картины Рорвахер, «Чудеса», удостоившейся Гран-при жюри в 2014 году. Но сходства эти отнюдь не ограничиваются внешними признаками: Джельсомина, как и Лазарь, сельчанка, не воображающая себя вне деревенского уклада жизни. А впрочем, не вся ли первая половина «Счастливого Лазаря» является повторением «Чудес» с его пасторальными пейзажами, с примитивным бытом и такими же примитивными людьми? Изображая идиллический микромир в цивилизационном пространстве макромира, Рорвахер в какой-то степени даёт основания оправдать маркизу, желавшую эту идиллию сохранить.

Вместе с бездомными Лазарь приходит в католическую церковь, где играет органная музыка, однако внутри только несколько монашек, которые спешно прогоняют толпу. Вместе с уходом Лазаря и его компании стены церкви покидает церковная музыка и клавиши органа перестают издавать звуки, словно Святой Дух оставил христианский монумент, чтобы пребывать всецело с человеком. Возможно, Лазарь у Рорвахер, подобно Сыну Божьему, становится мессией, который явился искупить грехи сельских жителей, превратившихся в беженцев. По крайней мере, судьба его тоже трагически предрешена. Но здесь уже имеет значение не столько сам Лазарь, сколько его появление в двухчастной композиции фильма, которую представляют собой Ветхий Завет и Новый. В первой половине общество в поместье строится на основе подчинения, а условный Бог (волк из сказаний или маркиз) держит крестьян в страхе. Во второй половине, после падения Лазаря, зрителю дают понять, что волк не опасен и присутствует рядом в момент страданий. И именно идея спасения и искупления через Лазаря берётся за основу второй части картины.

Данная картина, пронизанная библейскими нотками с небольшой примесью язычества, по сути – абсолютно ни о чём.

Начну с основного персонажа – эдакий богатырёк с блаженным взглядом и флегматичной физиономией, жизнь которого напоминает историю и бедного Лазаря и Лазаря Четырёхдневного. При этом он больше похож на голема, не стареющего и не помнящего своего творца, видимо, поэтому готовый служить всякому, кто прикажет. И если в полупервобытном мире он был востребован, то в современном – никому не нужен. Самое главное – если его убрать, то фильм от этого практически ничего не потеряет, этого даже не заметят! А это – главный герой?!

Следующие по списку индивиды также не представляют собой сколь-нибудь примечательного: этот крестьянский сброд – сплошные дегенераты, даже мелкую речку перейти боятся (оно и неудивительно, учитывая их изоляцию в несколько десятков лет, выходит, что все они жертвы инцеста, а в итоге – олигофрены). Поэтому никакого сочувствия к ним не испытываешь, а Маркиза и её окружение – просто типичное буржуйское гнездо.

Даже слегка задетая в фильме тема о постоянно прибывающих в страну мигрантах – источнике дешёвой (точнее рабской) силы, смотрится как вполне нормальное явление – хотя это далеко не так.

На чём играет фильм – так это только на удачно показанном контрасте: яркая, солнечная природа сельского ландшафта противопоставляется серым, бетонным и холодным городским задворкам.

Вообще, засилье в фильмах философии только авраамических религий, мне уже прилично надоело – словно ничего лучшего человечество не знает. Это, видимо, какая-то духовная клетка, из которой, к сожалению, до сих пор мало кто выбрался. И данное творение – не исключение.

Короче, сей фестивальный и якобы интеллектуальный фильм, чрезмерно обласканный эстетами-критиками, я нахожу банальной пустышкой.