Рецензии

В который раз наши прокатчики домысливают название фильма. Final portrait - это, скорее, завершенный, оконченный портрет, но последний ли (учитывая, что в картине появляется еще один - Каролины, любовницы художника).

Отдавая дань удовольствию от процесса творчества, Стэнли Туччи сам создает свой фильм в подобном ключе: он заканчивается очень резко, словно режиссер не знал, как лучшим образом это сделать. В целом, это приятное кино в приглушенных цветах, исполненное большой доли иронии и приукрашенное участием Джеффри Раша, более чем заслуженно получившего за образ Джакометти Серебряного льва: мы видим настоящего творца, для которого слава и деньги, которых он добился, мало что значат по сравнению с его творчеством и любовью; творца, сомневающегося в себе, но осознающего меж тем свое место в мировом художественном пространстве. И Раш, надо сказать, выносит весь фильм на себе - все остальные герои лишь вспомогательные фигуры - и даже Хаммеру, играющего второго по значимости героя картины, особенно нечего противопоставить Рашу.

Тянет ли история, рассказанная в 'Последнем портрете', на полнометражный фильм? Не думаю. Глубоко ли спрятаны смыслы? Как раз для оскаровского комитета. Стоит ли смотреть? Да, если вы хотите скоротать вечер, наблюдая за прекрасной актерской игрой.

И я один в беззвучном зале.
Мой факел пальцы мне обжег.
Завесой сумерки упали.
В бездонном мраке нет дорог.

Париж, 1964 год. Скульптор и художник Альберто Джакометти предлагает американскому журналисту и писателю Джеймсу Лорду написать его портрет. Вот, в сущности, весь сюжет картины. Но этот фильм вовсе не биография Джакометти и не иллюстрация его работ, а попытка проникнуть в суть творчества Художника, где сюжет - лишь остов, на который виток за витком нанизывается то действо, которое зовется Искусством. Говоря иначе, это обобщенный портрет гения в момент творчества.

Клубок же, зовущийся творчеством, начинает разматываться в момент, когда хаос жизни уляжется и Джакометти, наконец, сидя за мольбертом, начнет распутывать нить клубка. А она, эта нить, шершава, потрепана и не слишком приглядна. Да и сам клубок крайне запутан, в нем чего только не наверчено – нескончаемые недоделанные скульптуры, обмотанные мокрыми тряпками, чтобы глина не сохла, любящая, все понимающая, но такая несчастная жена Аннетт, муза-проститутка Каролин, весело щебечущая что-то, долгие прогулки по кладбищу, философские беседы, сутенеры, парижские переулки и многое другое, из чего складывается мир художника. И никогда непонятно, где проходит та грань в жизни Джакометти, которая отделяет его творчество от торчащей клоками неприглядной прозы жизни. Хотя нет, в его мастерской стоящая посреди кадра недоделанная скульптором голова точно пополам разделяет 'зоны' художника и его модели-зрителя, сцену и зал. В остальном же это словно один общий кусок глины, из которого только скульптор способен вылепить нужный ему сейчас образ.

При этом творчество Джакометти – это бесконечный лабиринт Минотавра, где можно вечно бродить, но так и не найти ту единственную, ведущую к выходу нить, где совершенство радостно ждет своего триумфа. Весь смысл заключен именно в самом изнурительно-мучительном процессе бесконечных блужданий в темноте, поиске и борьбе с тенью, скользящей в пыльной мастерской и шепчущей, что все тщетно и бездарно.

Джакометти - мастер и хозяин таких путешествий в своем лабиринте, ему тоже нужны жертвы, поэтому, мучая своего натурщика Джеймса часами неподвижности, он находит настоящее удовольствие в бесконечных перечеркиваниях сделанного, потому как стоит только увидеть отсвет выхода, как хочется начать все сначала, поскольку «ни один портрет не может быть закончен».

После того, как изобрели фотографию, смысл в портрете утерян, а значит, и спутник художника в это жанре только бесконечность… Ему очень хочется каждый раз сгорать как Фениксу, а потом заново возрождаться, причем, судя по его словам, в буквальном смысле, но, к сожалению, вся проблема в том, что это можно сделать один раз, поэтому он переносит эту метафору на свою работу, где финальная точка его земного бытия равна моменту уничтожения уже написанного произведения.

Стэнли Туччи, замечательный актер, не первый раз садящийся в кресло режиссера, тем не менее, первый раз берётся за столь сложную тему, когда «на ладони необходимо вместить бесконечность», говоря языком Блейка. И надо сказать, что ему это удается не только как постановщику, но и как сценаристу. Помимо точно отображенной изо дня в день работы над портретом, где день пятый вроде бы ничем не отличается от дня семь-восемь-девять, сменяющиеся интонации и атмосфера не дают фильму провисать и «прокручиваться». Непритязательный юмор, удивительно гармонично вплетённый в этот непостижимо-богемный мир, не внося в общую картину ярких деталей, тем не менее, бросает на самого Джакометти те самые тени, из которых и строится искусство живописи и жизнь художника. Палитра духа времени и стиля самого скульптора дает почувствовать в фильме все словно «изнутри», и поразительно как «оживают» серовато-черный фон мастерской, покрытый гипсовой пылью, поломанные линии скульптур, и их лохматый автор, который так до самого финала и не смирится с тем, что его возрождающийся каждый раз из пепла Феникс свое бессмертие уже себе гарантировал.