Рецензии

Нелинейная геометрия кадра и жизни в новом фильме Цай Минляна 'Бродячие псы'

Тарковский от Азии - Цай Минлян представил в рамках 36 Московского кинофестиваля свой поистине эпичный кинороман, по мнению самого автора, символизирующий верх его многолетней творческой карьеры и вполне себе претендующий на роль последнего фильма в кинематографическом пути режиссера.

Бытие униженных и оскорбленных, городского дна, как и в любом классическом романе, будь то нетленное творчество русских классиков или кинопленка восточных мастеров - безграничный холст для отрисовки на нем философско-мировоззренческих этюдов.

Фирменный почерк Минляна в 'Псах', удостоенных львом Венеции-2013, особенно проявлен и читаем. Нарочито неприлично долгие сцены с эстетически выверенными кадрами безукоризненно работают на лейтмотив творчества азиатского мастера - неизмеримое одиночество и истинную отрешенность человека в современном перенаселенном мире.

У главного героя, которого играет любимый актер Минляна - Лээ Кан-шэн, в этой жизни не осталось ничего, кроме 2х малолетних детей, которых он кое-как пытается прокормить, покупая им по вечерам фаст-фуд в пластиковой посуде, а затем вынужден вместе с ними мыться в придорожном туалете.

За более чем 2х часовой фильм мы так и не услышим его имени, потому что, скорее всего, оно и не так важно, а может быть, оно ему уже попросту и не нужно.

С целью выживания безымянный бездомный папа вынужден рекламировать элитное жилье на шоссе и это, пожалуй, самый очевидный конфликт и парадокс многоуровнего повествования, которое строит режиссер.

Остальные же умелой рукой мастера вшиты в сюжетную конву, которая, стоит отметить, не имеет какой-либо линейной логики, как, в общем-то, и вся человеческая жизнь, в которой порой очень трудно зафиксировать настоящие начало и конец, а также обстоятельства, которые их предопределили.

Каждый кадр этого фильма, практически все действие которого происходит на отшибах и в заброшенных развалинах круглосуточно шумящего Тайбэя, нарушает привычную декартову геометрию с ее прямыми линиями традиционной системы координат. Царящую в этом забытом Богом месте (или мире?) атмосферу виртуозно создает постоянно 'заваленная' чуть вправо-чуть влево камера, будто зритель должен смотреть этот фильм опустив голову, также как опустил ее безымянный герой Лээ Кан-шэна в ключевой и невозможно долгой в своей трагичности сцене прощания с бывшей женой и мечтами о светлом будущем, которое символизирует чудом сохранившаяся в руинах их дома фреска.

По Минляну боль потерь и расставаний никогда не удастся заглушить алкоголем, равно как и невозможно обмануть бродячих псов судьбы, накормив их, подобно призраку героини фильма, просроченными котлетами из ближайшего супермаркета.

Но при всей умопомрачительной мрачности бесконечного одиночества и оставленности, которая сочится из большинства сцен, то ли главному герою, то ли матери, а то ли и вовсе их призракам удалось сохранить лодку жизненного пути детей на плаву во время ужасающего по своей силе ливня.

Значит, все-таки есть, пускай и призрачная, но какая-никакая надежда на то, что любая тварь земная, будь то пес или человек, может найти себе дом, а вместе с ним и место в этом мире.

В фильме нет сюжета и сплошь длинные планы, но вовсе не потому, что перед нами «артхаус». А потому, что это единственные средства, позволяющие адекватно передать мироощущение и взгляд на общество людей, которые из общества этого выброшены. И получилось хорошо: признаюсь, в финальной 9-минутной совершенно неподвижной сцене я заскучал, но в 3 других ключевых длинных статичных планах глаза всегда что-то разглядывали, хотя ни разу не фанат медленной «задумчивой» съемки.

Да и с чего бы в фильме о таких героях быть сюжету? Это мы с вами бегая, занимаясь повседневными делами, испытываем стрессы, радостно встречаемся с друзьями и т.п. А у бомжей ничего подобного нет. У них нет целей в жизни – есть лишь состояния. Потому так неспешно Цай Минлян показывает, как нищий главный герой вынужден зарабатывать, стоически стоя у дороги с плакатом, рекламирующим дорогое жилье. Или как их восприятие опирается на физические свойства вещей: не на всю эту визуальную игру внутреннего дизайна помещений, цветовой раскраски уличных стен, которые являются частью того самого, закрытого для них общества, а на холод железа, шершавость пластмассы объектов, с которыми они соприкасаются. Или как физиологичны переживания в их внутреннем мире: так как значительная часть их ощущений вызывается не окружающим нас массовым искусством, новостями из телевизора или волнениями по поводу успехов и неудач близких – а жадным поглощением пищи большими кусками, когда до нее получается дорваться, и с отправлением физиологическим потребностей. Им даже имена необязательны – как рассказывают киножурналисты, на вопрос являются ли 3 взрослых женщины в фильме одной героиней или разной, режиссер ответил, что это не важно - их никто никуда не зовет и все они для общества на одно лицо.

Право слово, видимо, перед просмотром автор отзыва слишком отвлекся на разговор с подругой, с которой пришел на показ, да не сконцентрировался толком на фильме, потому дельного добавить ему нечего. Если хотите поглубже погрузиться в разбор ключевых образов фильма – прочитайте Долина в «Газета. ру», тут в подборке СМИ. Он, похоже, единственный из киножурналистов, кому фильм действительно понравился.

6 из 10

Фильм Jiao you (2013) снят с точки зрения животного, проживающего на улице: снизу, словно смотришь на ноги людей с земли, в магазине, затерянный среди стеллажей, на улице, среди едущих авто, никто их не замечает.

Длинные планы здесь оправданнее, чем где бы то ни было, потому что животным свойственно долго смотреть в даль куда-то, зачем-то. Изыск в том, что отличие человека от животного заключается в том, что человеку всё же нужен комфорт – хотя бы спать в чистой постели, менять одежду, мыться, чтобы комфортно сосуществовать с себе подобными.

Несмотря на название “Бродячие псы”, именно собак здесь показывают вскользь, даже не делают на них акцента. Это тонко, возможно даже, деликатно, если можно так сказать.

Интересно как режиссёры предпринимают попытки провести аналогии между людьми и миром животных, они их (нас) сравнивают или приравнивают. Точного ответа нет, это вопрос дискуссионный. И, мне кажется, прийти к какому-то ответу можно каждый раз к разному.

Смотря этот фильм, я вспомнила примеры из новой греческой волны “Аттенберг” Афины Цангари и “Клык” Йоргоса Лантимоса, где параллели с миром млекопитающих тоже очевидны. И если у Цай Миньляня показана такая ипостась человека, как бомж, то у греков проводится сравнение в поведении – порой копирующее, порой метафорическое.

Причём общая тема всех трёх фильмов всё же не сравнение/приравнивание человека и животного, а мироустройство, система, которая распоряжается с сознанием человека по-разному. В “Аттенберге” Спирос, архитектор по профессии, разочарован прогрессивном веком, он хочет скорее его покинуть; в “Клыке” старшая дочь в семье пытается вырваться из системы, созданной её отцом, но по злой иронии попадает в новую (метафора там просто потрясающая); в “Бродячих псах” бомжи рекламируют жильё, в котором им не жить – они держат рекламные таблички на ветру и цитируют Юэ Фея “Кровь от ярости в сердце клокочет”.

Для меня фильм “Бродячие псы” является созерцательным – одновременно отталкивающим и завораживающим. Нет ничего красивого в антисанитарном быте, но осознание того, что это снято талантливо, что показана сторона жизни, которая имеет место, это чья-то реальность, вызывает уважение к мастерству автора.

В этом фильме Цай Миньлянь сделал такие длинные планы, которых до него ещё никто не снимал: 10-минутная сцена с капустой и 19-минутная сцена с созерцанием фрески 19 века. Сам режиссёр в реальной жизни очень любит подолгу смотреть на предметы искусства, и такими продолжительными съёмками он постарался воспроизвести опыт смотрения.