Рецензии

По-видимому, Озон решил опытным путем проверить, относится ли он к узкой группе элитных режиссеров. Тех самых небожителей современного кинематографа могущих позволить себе заниматься любыми киноэкспериментами исключительно за счет своего имени, полностью игнорируя интересы зрителей. Как, например, Ларс фон Триер, которому молва приписывает генерацию идеи «Антихриста» времени его пребывания в сумасшедшем доме.

Похоже, он рассуждал как-то так. Возьмем несколько лингвистических метафор и фразеологизмов, вроде «мой сын — настоящий ангелочек» и «выпорхнуть из родового гнезда» и… частично их материализуем, чтобы посмотреть, что же получится. Имеем: француженка мать одиночка, воспитывающая дочку, сходится на работе с испанцем. У них рождается ребенок, у которого вырастают крылья. Ребенок все порывается улететь, а родители — его поймать. Вот, собственно и все действо.

Конечно, вышеназванные между собой элементы связывают выбивание из зрителя слез (блестяще сыгранной главной героини очень легко сопереживать), смеха (житейские оказии вызывание активностью столь непривычного органа передвижения не однократно вызывают улыбку) и другие чувства.

Конечно, материал подробным образом проработан на предмет отличия бытовой стороны жизни с ангелочком от жизни с нормальным маленьким ребенком. Ежели обычные родители боятся потерять своих маленьких детей в огромных мегамолах, то героиня теряет своего ребенка _на_ самых высоких полках. Если обычные родители в поисках объяснения процессов взросления читают психологическую литературу, то наша героиня покупают книгу у орнитолога, и меряет в магазине крылья курицы. Это все мило. Вот только зачем это? Зачем было снимать фильм?

Но поверку за изображением серой жизни матери-одиночки, а после бессонных ночей из-за новорожденного ребенка, в общем-то ничего и нет. Однако, простите, все тоже самые, все те трудности обхождения с маленьким ребенком лично я вижу на примере семьи своего старшего брата.

Зачем звать зрителя в кинотеатр, умиляться улыбке маленького ребенка — может быть, стоит не отворачиваться от этого в жизни? Зачем в пространстве искусства воспроизводить всю ту усталость, бессонные ночи, бесконечное мытье и кормежку маленького ребенка, если это в течение пары лет переживает каждый, удосужившийся родить ребенка?

Безусловно, искусство отражает нашу жизнь. Вот только оно становится Искусством тогда, когда добавляет к этому еще что. Например, анализ. Или оригинальную постановку проблемы перед зрителем. Или новое чувственное осмысление явления. Но ничего этого в «Рики» нет.

Играть с художественными средствами только ради самой игры не очень продуктивно. А главное, не очень честно. Зритель все-таки ожидает, что режиссер не будет его обманывать и даст хоть какое-нибудь содержание, осмысленное художественными средствами. Озон, конечно, как и любой другой человек может себе позволить эксперименты ради экспериментов. Только стоит оставлять это фактом собственной биографии, а не занимать у доверившихся твоему имени людей целых полтора часа жизни на то, чтобы забивать в их голову пустоту.

В фильме действительно препарировать-то и нечего. В нем просто ничего нет.

3 из 10

Иногда кажется, что Франсуа Озон нас просто всех дурачит, не оставляя зрителю единого, категорического мнения о своем фильме и его персонажах.

Малыш Рикки заявлен в описании к фильму как ребенок любви. Но любовь у Озона уж больно странная. С одной стороны такой легкости и простоте событий можно даже позавидовать: любовь с первого взгляда, секс в туалете в этот же день, «Пако будет жить с нами». Все завязалось легко и непринужденно, да и разве нужны сомнения для настоящих чувств? Простотой и сухостью повествования Озон как будто исключает из фильма все «лишнее». Мы практически не видим здесь эмоций, криков, не знаем, о чем наверняка думает тот или иной герой. Когда Пако с легкостью уходит из семьи, в глазах Кэти отчетливо читается осознание того, что она вновь уже смирилась с одиночеством. Все кажется настолько безболезненным, что Пако с такой же легкость возвращается, а Кэти так же просто и с радостью его принимает. Нет, эта безэмоциональность совсем не плохая игра актеров или непродуманный сценарий. Фильм, как каркас, который строит события, а эмоции и переживания мы сами прекрасно понимаем. Очевидно, что Кэти очень тяжело, потому что она снова остается без мужа, теперь с двумя детьми, очевидно, что и Пако не так просто дается решение уйти, скорее это его гордость, усталость и, действительно, обида. Герои вызывают сожаление, но, вместе с тем, мы видим их и плохие стороны. Озон изображает семью не однобоко, не делит людей на хороших и плохих, а в полную меру дает нам ощутить образы персонажей, которые не позволяют их только любить или только ненавидеть. Кэти себя очень странно ведет по отношению к дочери. Моментами даже наплевательски: забывает забрать ее из школы, «мама, а когда мы будем есть?». На дочь возлагается часть взрослых забот, которые она достойно выполняет. Кроме того, очень смущает фраза Кэти по отношению к Рикки «он сам виноват», да и отпустить веревочку кажется уж больно нереалистичным. Но в этом вся «соль» — простое и сухое повествование.

Что касается самого Рикки, то этот «птенец» вызывает невероятное умиление. Он постоянно плачет, временами задорно смеется, но больше всего восторгает его первый полет. Отличная идея. Эта маленькая надежда еще и летает. С рождения мальчик был слишком самобытным, возможно поэтому он не попытался вернуться к маме, лишь показался у озера и снова упорхнул. Меня немного огорчил такой финал. Да и новую беременность Кэти тоже можно рассудить по-разному. С одной стороны — новая надежда, с другой — успокоение Кэти в ожидании нового малыша, как будто лишь маленькие детки вызывают у Кэти такой восторг, а когда они вырастают их можно забывать забрать из школы. Все очень двойственно и странно, но за воплощение такой идеи — спасибо.

6 из 10

После дерзких экспериментов молодости Озон впал в творческое замешательство, нынче он явно не знает куда податься. Его предыдущий опус «Ангел», сентиментальную до тошноты мелодраму, можно было проглотить только по признанию за ним большой художественной уловки, эдакой издевки над жанром, да и то, честно говоря, с натяжкой. Невольно в таком же ключе хочется воспринимать и новою работу режиссера — историю о крылатом малыше с лаконичным названием «Рики»,- но тщетно, фильм по большой части старательно и честно хмурит брови, иронизирует лишь по случаю, а за занавеской, где раньше сидел втихаря посмеивающийся автор, теперь совсем пусто. Искать в кинематографической основе фильма второе дно это все равно, что попытаться отметить пересечение параллельных прямых, невозможно, да и глупо.

Поначалу кажется, что Озон попросту пытается уловить модные фестивальные течение, в былые времена им игнорированные, а на счет принятые лишь после последних творческих неудач. Однако «Рики» совладает лишь с требуемой эстетикой, а вот добиться должного уровня реализма, чего уж там, даже психологической точности не в состоянии. Фильм сражает наповал своей неестественностью и надуманностью, натянутостью художественных ходов и неоправданного никакой драматургической логикой поведения героев. Так вот, например, мать в появлении на спине малыша непонятных синяков с ослиным упрямством обвиняет отца, на что тот реагирует еще более недостойно — с грохотом захлопывает дверь и покидает семейство. Видно, за время совместной жизни доверия между полами не возникло нисколько! Ко всем прочему добавляется еще и то, что сюжет развивается прямо как писано в нашей народной сказке — «по щучьему велению, по моему хотению», — в данном случае по хотению Озона-сценариста, совершенно не желающего выстроить логичное в данных обстоятельствах повествование. Вот и выходит так, что при всех резких сюжетных поворотах (чаще всего это неожиданные полеты малыша) возникает непреодолимое ощущение, будто кто-то сверху невпопад дергает за ниточки, то и дело вмешивает в созданную в рамках художественного произведения среду. То есть по сути, «Рики» — это такой театр марионеток, а не модный фестивальный фильм, хоть им старательно и притворяется.

Но как бы то ни было и это творение Озона не лишено ума. За раздражающим плачем младенца, на который, к слову, в совокупности из общего хронометража приходится минут десять, не меньше, скрываются как никогда актуальные проблемы индустриального общества. Мы действительно разучились видеть чудо! Само понятие Озон возводит в мощный гротеск, добавляет нужных красок контрастом с эстетикой реализма (правда, порой переходящего в чудовищное несоответствие формы и содержания) и наглядно демонстрирует, что нынче-то им могут наречь разве что человека с прорастающими крыльями индейки, да и то, скорее всего, с научным пафосом обзовут «феноменом» и потребуют на исследования или эксперименты. А ведь на самом-то деле чудеса каждый день с громким ревом врываются в нашу серую действительность, комочки жизни, образованные слиянием двух гамет, рождение ребенка — не чудо ли? Впрочем, и этот посыл с легкостью разбивается о тот факт, что родители необычного малыша работали на химзаводе… Тогда вопросы тут поднимаются скорее экологические, нежели духовно-социальные. Давно известно, химикаты крайне негативно сказываются на строении ДНК и могут побудить нежелательные мутации. Или же просто вдыхаемые вещества породили целый ряд немыслимых галлюцинаций у родителей, что, кстати, в какой-то мере как раз и оправдывает нарушение в сценарии причинно-следственных связей.

Так или иначе, фильм у Озона, какие бы смелые интерпретации не получил, вышел довольно скучным, лишенным прежней страстности, да и вообще свежих идей. А обаятельное дитя Рики так и останется в умах многих зрителей «не мышонком, не лягушкой, а неведомой зверюшкой».

Либеральный «Берлин», щедрый на номинации, обошел и в этот год Франсуа Озона. Нет, Месье признанный режиссер и фестивальный пестун, но больших наград от «большой тройки» так и не получал. Ситуация сродни истории Мартина Скорсезе и «Оскара» до ее благополучного, пусть и спорного, разрешения на вручении премии в 2007 году. Впрочем, 9 лет назад, тогда еще совсем молодой режиссер Озон получил приз Teddy, что как нельзя ярче подчеркнуло его тематический, сюжетный и стилистический конек, к которому прибегал автор до недавнего времени и за который в нашей стране его до сих пор считают провокационным. Но о наградах позже, с Озоном уже не первый фильм что-то происходит.

Этот симпатичный парень так рано начал снимать, что ему просто приходилось взбираться на плечи разных «гигантов» (Бунюэль, Пазолини, Фасбиндер, Антониони), но при этом он неустанно высеивал свое. Так и «Рики» начинается «в стиле братьев Дарденн или Кена Лоуча», реконструируя серую жизнь обыкновенных людей в серых рабочих районах. Все настолько реалистично и прозаично, что так и посещают сомнения в авторстве. Ведь в своих лучших лентах Озон с самого начала помещал героев в некую искусственную среду, в некоторую изначально метафору, которая, без прочих оговорок, позволяла органично существовать всем персонажам и реализовываться всем метаморфозам. Нет, безусловно, Франсуа Озон мог быть и прямолинейным как первая менструальная кровь на ладошке девочки или связанный труп женщины в палатке, но и тогда все это оставляло возможность смысловых вариаций. А тут мать-одиночка сходится с поизносившимся испанским мачо французских городских окраин, быстрый секс в рабочем туалете, знакомство с малолетней дочкой, и вот, новая ячейка общества. Венцом всей этой прозы становится беременность главной героини. И вот тут и начинает расправлять свои крылья метафора.

Радость рождения ребенка была веками затерта до статистического события многомиллиардной постиндустриальной цивилизации. И дело здесь не только в современных макрореалиях, но и в самой прозе жизни: бессонные ночи, траты, памперсы, ссоры, отсутствие личного времени и секса. Словом, выходит не романтический «флер де ви», а прагматичный «анфан террибль». Но за всей этой прозаичностью факт остается фактом – ребенок величайшее чудо на земле, не чудо схождения Благодатного Огня в Храме Гроба Господня на Пасху, а самое простое и доступное чудо, чудо самой жизни. Но как вернуть чуду статус чуда? Месье Озон находит выход со всем присущим ему французским изяществом, он наделяет ребенка крыльями. И получился то ли ангел-ребенок, то ли ангельский ребенок, то ли просто «белая ворона». Такой изящный и лаконичный «взмах крыла» создал зеркало для героев ленты и дал взглянуть на все «старыми глазами», ведь не важна суть оперения – ангельское ли оно или нет – важно то, что для каждой материи, по Озону, ее чадо - это «шер анфан» и сущий ангел, несмотря на всю прозу жизни и амнезию некоторых матерей.

Но, едва не заведя ленту в жанр фантастики, режиссер схлопывает метафору «крылатого дитя», превращая ее во вполне однозначный и метафизический образ. Но свет, разлитый им в душах и жизнях всех героев, уже, хочется верить, не угаснет до самого, самого конца.

Получилась вполне простая и симпатичная история, которая в этом компоненте соревнуется лишь с его ранними короткометражными работами. Но что еще примечательно, уже в которой ленте Озон отказывается от эпатажа, от вызова и провокации, от сексуальности как аспекта в отношениях людей. И лишь в одном эпизоде «Рики» есть легкий эротизм как штрих к портретам и отношениям главных героев – Озон есть Озон.

Что значат эти перемены - эксперимент ли это или нам стоит ожидать нового Озона, сложно сейчас сказать. Да месье режиссер и сам толком не знает: «... я, видимо, стал более зрелым человеком, более спокойным... Но кто знает, может, уже завтра у меня снова слетит крыша, я снова стану немножко сумасшедшим...», но будущий его фильм «Убежище» продолжит тему материнства. «Бон шанс»!

П. С. Если бы Франсуа Озон решился поехать с 'Рики' на главный кинофестиваль страны неосвоенного «материнского капитала», то чиновники от кино, реализуя очередную федеральную программу, с радостью бы наградили ленту, но, hélas!

Моему дорогому и 'непрозаичному' другу.

Пожалуй, впервые я начинаю писать отзыв на фильм, о котором мало что можно сказать. Не в том смысле, что он безоговорочно плох или безоговорочно хорош. Просто при всей блистательной профессиональности (Озон, как никак), «Рики» абсолютно не располагает к долгим анализам и препарированию. Препарировать-то ведь, по большому счету, и нечего. Сказка, рассказанная бывшим киноэкстремистом Озоном, укладывается — как любая сказка — в пару предложений: жили-были французская женщина с испанским рабочим, и родился у них мальчик. С крыльями. Сюжет про человекоподобных ангелов/ангелоподобных людей, казалось бы, подразумевает высокие обобщения и пафосные метафоры, и большинство книг и фильмов на эту тему (привет Виму Вендерсу с его легендарным «Небом над Берлином») именно на этом и построены. Озон же снимает подчеркнуто бытовую, житейскую историю, где, кроме крыльев маленького Рики, нет ничего потустороннего: рабочие кварталы, заводские сортиры (где, возможно, будущего ангела и зачали), кухни с недоеденной курицей… И среди всего этого — маленький ангелочек. Ребенка на роль Рики, кстати, подобрали очень точно: он и без крыльев вполне ангелоподобен, со своими голубыми глазками и пухлыми щечками. Однако, как пишут на форумах, тема не раскрыта. Есть подозрение, что Озон и не собирался подниматься на уровень метафизики — а иначе с чего вся эта бытовуха и, например, назойливое, чуть карикатурное педалирование темы той самой курицы (то в жареном, то в замороженном виде), периодически присутствующей в семье крылатого младенца (чьи крыла в начальный период и правда очень напоминают куриные).

Где-то к середине фильма, когда полеты Рики уже перестают вызывать культурный шок и у зрителя, и у его домашних, встает философский вопрос: «И че?» В том плане — а к чему тогда вообще городили весь этот огород. По большому счету, Озон не устраняет этого зрительского недоумения до самого финала. И лишь в конце, когда Рики, предсказуемо поменявший свою тесную кроватку на бескрайние небеса, на пару минут возвращается повидаться с мамой, а она потом приходит с первыми за весь фильм искренними словами любви к своим близким — появляется такое светлое послевкусие, знакомое по ранним рассказам Бунина. Пусть смысл и сверхзадача авторского высказывания остались до конца не расшифрованными — да и не факт, что они вообще имелись, — но легкое дыхание беспричинной радости жизни становится важнее общей невнятности.

7 из 10

Фильм положительный, и на мой взгляд Рики это всего лишь образ тех чувств которые появляются в семье без отца, когда появляется его замена.

Недоверие к своей половине, любовь на грани не любви старшей сестры к младшему брату, чувство переживания потери ребёнка, — многие эпизоды мне показались просто вырванными из жизни. В частности — девочка с ножницами. Я думаю именно так и происходит. Какие-то проявления не любви и зависти наверно присутствуют у всех старших сестёр и братьев при появлении младших.

Для чего всё это надо было, весь этот фильм, рождение Рики? Лишь для одного (мой мнение) чтобы в финальном эпизоде девочка прижалась к своему новому отцу и приняла его в семью.

Отрадно знать, что купидоны производятся на свет естественным путем, а не, скажем, отпочкованием от каких-нибудь цапель, но не обязательно посвящать этому целый фильм. Тем более везти его в Канны.

В некой франзузской семье, да и не в семье вовсе, появился ребеночек. Да и не ребеночек вовсе. Но появился, факт. Очень скоро у него над лопатками проросли крылышки, похожие вначале на крылья индейки из магазинных запаек, а затем на крылья индейки же, но не потрошенной. Когда место будущих крыльев еще выглядело как обычные ничем не примечательные синяки, мама сего чада обнаружила склонность к предрассудкам и довольно слабое воображение, поскольку посчитала, что это следы побоев, чем сильно обидела вероятного биологического папу. Малыш, тем временем, стал интенсивно наедать щеки и тяготеть к левитации. Мама, чуть-чуть стесняясь его конституции, брала его с собой на выгул тщательно упакованным, но, как того и требовала фабула, купидончик наш выпорхнул, понудив обывателей доставать мобильные телефоны. Его полет промеж продуктовых рядов супермаркета перетек в увлекательнейший променад, и необычным было не столько умение держаться в воздухе явно непропорционального летуна, сколько то, что никто не сшиб его ботинком.

В общем, в конце-концов там собралась куча народу поглазеть на сие чудо природы, журналисты и прочая братия, но пока они приводили мысли в порядок, розовый крепыш произнес дежурные «агу-агу» и был таков. Улетел в теплые края. А жаль, между тем, форточник бы вышел отменный.

Можно сколько угодно откапывать там скрытые смыслы, я сам могу за полчаса их надергать с ведро, но замечательным фильм оттого не станет, особенно если будет выкопано, то, что, как в том советском мультфильме, ранее не положено, не покладено и не зарыто.

Озон умудрился сделать его и странным, и постным одновременно. Лучше бы ему вернуться к тому, что у него получается лучше всего — снимать одухотворенное кино про гомосексуалистов.

6 из 10

Кто то из известных людей сказал, что дети напоминают маленьких ангелов, но если ребенок и есть ангел, что вы будете с этим делать и как жить. На такой вопрос пытаются ответить создатели этого фильма. Конкретных рекомендаций они так и не дали, но представили зрителю эмоционально богатый сюжет.

В заурядной малообеспеченной семье рождается особенный ребенок, после этого события жизнь членов семьи кардинально меняется. Рутинное существование матери наполняется большой любовью и возможностью прощать поступки близких людей. Это эмоциональное возрождение происходит со всеми членами семьи после появление на свет этого необыкновенного малыша. Мне кажется этот фильм служит для настройки далеких струн человеческой души, струн до которых нет времени дотянутся в нашей повседневной суете.

Советую посмотреть этот замечательный и добрый фильм всей семьей.

10 из 10

Главная героиня, мать — одиночка, обычная женщина, которая работает на заводе. Ее бросил муж, она не любила свою работу и вообще… Она утратила интерес к жизни… Все было серо…

Она встречает мужчину и ее жизнь меняется волшебным образом. В их семье появляется Рикки, необычный ребенок.

Сюжет кажется простым на первый взгляд. Но, по-моему, Франсуа Озон, отличился и в этот раз. Каждая новая картина, представленная режиссером, отражает его творческий рост.

Он делает большие успехи. Он не пытался что-то доказать в этом фильме, не пытался что-то приукрасить.

Франсуа Озон, показывает обычную историю, заставляя задуматься о семейных ценностях. На протяжении всего фильма, в воздухе парит надежда…

Мне понравился фильм, всем советую посмотреть.

И потом, финал… что о нем сказать? Он в стиле Озона. Непредсказуем.

9 из 10

Молодая мамаша (Александра Лэми) одна воспитывает дочь, работает на заводе и однажды, когда ей становится скучно, понимает, что ее ребенок не должен расти без отца. Подойдя к этому вопросу со всей ответственностью, она знакомится с мужчиной (Сержи Лопес) – за этим следует быстрый секс в грязном туалете, затем ужин, затем снова секс, только на этот раз в по-домашнему милой обстановке. Через некоторое время на свет появляется Рики, и своим криком доводит мамашу до исступления, а когда на спине ребенка появляются синяки, она выгоняет бедного отца из дома, снова вернувшись к тому, с чего начала.

Если коротко, последний фильм Франсуа Озона – о превращении человека-курицы в человека-сову, который потом превращается в маленького x-mena.

Любимые темы Озона, которые есть почти в каждом его раннем фильме, это – убийство, гомосексуализм и тонкий черный юмор. Три лучших фильма молодого француза – короткометражные «Летнее платье», «Посмотри на море» и, наконец, вершина творчества – рвущий мозг на полосы первый его полнометражный «Крысятник», в котором собран весь набор из извращений, попраний морали и прочих прелестей. Причем ясно, что иногда это всего лишь эпатаж ради эпатажа, легкомысленное кино без претензий на значимость. Все, что делал Озон после «8 женщин» (исключая, пожалуй, только «Бассейн») это уже не издевательства над киноштампами и обществом, это не буйный Озон, а Озон, который с этими штампами согласился и использует их на всю катушку. Сам режиссер говорит, что его поздние фильмы это более глубокий протест, выраженный в классической форме. Проще говоря, Озон постарел, заматерел и перестал быть интересным.

«Рики» напоминает недавний его фильм «5x2» - та же пустота, бессмысленность повествования и сухость. Та же любовь, названная необыкновенной, вызывающая только тошноту и жалость к обоим. По Озону любовь – это секс в туалете, уход в трудную для семьи минуту и возвращение, когда все снова наладилось. Причем, желание выразить через фантазийные крылья метафору разбивается о слишком реальное все остальное. Протеста не получается; если раньше Озон смеялся над инцестом, над легкомысленностью молодости и над трупами в подвале, то теперь роняет ребенка на пол и несколько раз показывает фекалии (брр). Образ матери как минимум странен – то она души в ребенке не чает, то с отвращением говорит «он виноват», отпускает веревочку, а потом снова любит его всей душой. Самое большое, наверное, разочарование заключается в диссонансе между мысленным «убей их всех» и банальным хэппи-эндом на экране. Так и ждешь, когда прилетит какая-нибудь большая птица (по примеру крысы в Крясятнике) и больно клюнет каждого героя в лоб.