Рецензии

Наше богатство, отёсанное ещё недавней действительностью. Из почти позабытой коллекции золотого фонда советского кино. Артисты всенародно любимые, оттого и народные. Настоящая шукшинская пастораль повседневной жизни и неустроенный настоящим его безусловный порядок; даже товарищи хохлы с Канады едут смотреть на трудовую жизнь простых людей. А село, заботами переполненное, живёт своей жизнью (своего рода «vivre sa vie» Люка Годара, только чуть другая локация), и никто, за редким исключением, не бежит за «смыслом жизни».

Красивая и темпераментная («jeune et jolie»), не про консумацию и приват танец, а про дом, сад (точнее, огород) и толстовское «семейное счастие». Саундтреки народные, прям из кузова 130 ЗИЛа.

Сама же картина жизни, как затухающий огонь («le feu follet»). Сгорела, и остался кривой уголёк.

Лучшая птичница совхоза где-то на Украине Александра Ярмолюк комично... но и вполне драматично переживает уход в город своего мужа. Однако же появление нового участкового милиционера Григория Степановича Бурова меняет жизнь этой сильной, энергичной, насмешливой, но и по-человечески и ментально одинокой женщины, ждущей любви и помощи в жизни и труде.

Очередной негромкий шедевр Виталия Мельникова, который умудрился рассмотреть в сценарии тогда ещё только начинавшего драматурга Виктора Мережко нечто большее, чем соцреалистический плакат о вреде урбанизации, которую милицией не остановить, и дружбе народов, которая остановить ее все же пытается (Буров ведь приехал откуда-то с Севера) и о тружениках села, на которых держится советский строй, но которые всего лишь слабые люди, а не герои соцсоревнования. Притом ироничные и сатирические зарисовки из жизни украинской деревни маскируют главного героя поздней советской действительности - женщину, которая становится сильной (ведь ей в одиночку приходится поднимать троих детей), но хочет быть слабой, любимой и счастливой.

Мельников продолжает дело Лиозновой (из Трёх тополей) и персонажей Нонны Мордюковой, например, и предвосхищает многочисленных одиноких женщин будущего советского кино - в первую очередь, персонажей Людмилы Гурченко.

И, хоть и сочувственно, но высмеивает режиссёр несуразных мужчин - по-детски непосредственный и взбалмошный муж Митька 'Имею право' (Михаил Кононов), почти карикатурный деревенский ловелас Васька-Сеньор (Виктор Павлов), классический Брондуков в роли учётчика Ракова и благородный милиционер-почтирыцарь Буров (Олег Ефремов).

Удивительно, что режиссёр умудряется проскочить между Сциллой советской цензуры с пропагандой и Харибдой диссидентства. От его советских фильмов остаётся странный привкус вечности, которая притом и исторический момент отражает. Лучше всего они выражены фразой украинского канадца (!), ставшего героем одного из эпизодов:

- А мы не знаем, кто мы такие - у нас здесь дружба народов: и русские, и украинцы...
- Сами не знаем, кто мы такие...
- А вы оставайтесь. Хоть помрёте на родной земле.
- Никак не можно. У меня там в Канаде бензоколонка.

Кризис идентичности налицо - прям-таки глобализация пополам с национальным вопросом в действии. Увы, это и сегодня по-прежнему актуально...

Тем не менее, финал остаётся открытым и даже с некоторой надеждой на хэппи-энд в нежном, грустном и полном надежды взгляде Людмилы Зайцевой (одна из лучших её ролей).