Рецензии

Не так давно (В 2018-м) Хирокадзу Корээда впечатлил Канны 'Магазинными воришками', а не более, чем год спустя, открыл Венецианский фестиваль своей первой европейской картиной 'Правда' (2019). На днях в рамках зрительского фестиваля Москино показали более ранний фильм режиссёра 'Сын в отца' (2013). Этот фильм показался мне более трогательным, чем последующие проекты режиссёра - хотя 'Надувная кукла' (2009), например, ещё более чувственная. Эта лента совершенно иная по своей атмосфере, да и её посыл не подходит для масштабных фестивалей. А тема семьи, которую Корээда то так, то эдак раскрывает в своих фильмах последних лет - очевидно, способна охватить гораздо большую публику, нежели камерная история одной нестандартной пары.

'Сын в отца' (в некоторых переводах 'Каков отец, таков и сын') - история благополучной семьи Нономита. Отец Риота - молодой успешный бизнесмен - хочет вырастить из 6-летнего сына Кеиты такого уже успешного и деятельного человека. Мать Мидори отвечает за баланс: она спокойная, добрая, воспитывает сына дома и не планирует строить карьеру. Кажется, Риота слишком переусердствует - или же избирает для сына совсем не подходящий ему путь: куча занятий, фортепиано, игра на котором так себе удаётся... Сын устаёт и, очевидно, не выказывает необходимого рвения заниматься всем и сразу - да так, чтобы становиться лучшим. Не те амбиции. Отец расстраивается, но молчит. До тех пор, пока не оказывается, что 6 лет назад в роддоме перепутали бирки, и Кеита - вообще не родной. Надо найти виновных и, конечно, на судебном заседании обязательно выяснится, как же так получилось. Ну а пока двум максимально разным семьям нужно решить, 'меняться' ли сыновьями и как жить дальше, даже если всё останется без изменений.

Семейство Саики обладает иным достатком, отец Юдай далеко не так строг, как Риота, мать Юкари более открыта, чем Мидори, а детей и вовсе трое. Все живут в согласии, в тесноте - и не в обиде. Старшему сыну Рюсэю как раз 6. Он очень активный, самостоятельный и любознательный, к тому же, он заботится о младших брате и сестре. Риота наблюдает за мальчиком и задаётся вопросом: как же никто не заметил, что это совсем не тот ребёнок? Дилемма встаёт и перед Мидори: она винит себя, что не распознала в мальчике чужого сына. А бывают ли 'чужие'? 6 лет обе семьи воспитывали, как им казалось, родных сыновей, вкладывая любовь и заботу, не размышляя о кровном родстве. А тут вдруг оно стало таким важным. Юдай и Юкари - напротив, особо не переживают: они готовы присматривать за двумя мальчишками сразу, хотя и корыстные мотивы им не чужды. Однако когда Риота, силясь принять хоть какое-то адекватное решение (а в таких ситуациях вообще не существует 'правильных' решений), предлагает забрать обоих мальчишек и решить финансовые сложности семьи Саики, они оскорбляются.

Так что решения в итоге не приходит. Каждая семья знакомится с 'родным' ребёнком, отпуская 'неродного' воспитанника знакомится с его родителями. Каждый решает, что отвечать ребёнку на его бесконечные вопросы, сам. Никто не договаривается о какой-то общей правде, о более частом взаимодействии, о тонкостях воспитания. Да и вообще Корээда очень часто в фокус берёт вещи, казалось бы, совершенно неважные, бытовые - сплошь мелочи, которые не позволяют понять что-то о той или иной семье. Просто жизнь - и всё. Хотя когда мелочей набирается на целую мозаику, проще оглядеть картину - и понять, что суть истории не в том, каковы Нономита или Саики, не о том, в чём их основные различия и есть ли у них сходства. А о том, что семья - снова - это не сознательный выбор человека. Семья - это даже не кровные узы. Риота рассказывал историю из детства о том, каким был его отец. Он же уже взрослым навещает стареющего родителя. И оба раза вся суть в том, что мы стараемся не превратиться в своих родителей, но всё равно похожи на них. Однако это заложено не генами, а реальным примером, который мы наблюдали всё детство.

Тема чужих и своих детей также всплывает, когда ведётся судебное разбирательство с тем самым роддомом, из-за которого всё теперь наперекосяк. Мы слышим историю о том, как дети не принимают мачеху и как женщина из-за этого страдает, выплёскивая гнев и разочарование на окружающих. Однако впоследствии происходит сближение, члены семьи достигают взаимопонимания - и становится неважно, был ли кто-то кому-то когда-то неродным. Однако этот пример поначалу главные герои не воспринимают. Они (Риото - по большей части) примеряются к обновлённой ситуации, будто решая, 'подойдёт' ли ребёнок, смогут ли они с ним найти общий язык. Никто не спрашивает у детей, хотят ли они остаться в доме, где выросли - с людьми, которых они привыкли называть мамой и папой. Более того, поглощённый амбициями Риото будто бы уже сам забыл, как важно хотеть чего-то - и делать то, что хочешь. Он в погоне - и хочет подключить к ней сына как можно скорее, с самых что ни есть младейших ногтей. Неважно, кто именно для Риото родной сын - он готов растить в условиях гонки любого из мальчишек. При этом каждому из них: что Кеите, что Рюсэю, - комфортнее с весёлым и порой совершенно легкомысленным Юдаем. Ведь он не накладывает ни ответственность, ни обязательства, ни Большие надежды на 6-летнего мальчишку. Он позволяет ему быть именно ребёнком.

Пожалуй, этот фильм с семейной тематикой для меня стал более показательным, нежели 'Магазинные воришки', где тема 'семью не выбирают' тоже на первом плане. Вероятно, именно потому, что в данном случае выбор, сделанный когда-то кем-то за главных героев, оказался совсем не плохим. Осталось только это понять - и быть благодарным.

Успешный сотрудник крупной компании Рёта Нономия вместе с женой Мидори растит сына, маленького Кэйто. Большого участия в воспитании ребенка он не принимает, полагая, что финансовое благополучие и достаток с лихвой компенсируют основные отцовские обязанности. Что его огорчает, так это факт отсутствия у ребенка выдающихся способностей или каких-то ярких талантов, но однажды раздается звонок из больницы, в которой Кэйта когда-то появился на свет, и беспокойство мужчины получает шокирующее объяснение – ошеломленным супругам сообщают внезапно открывшуюся истину, когда в результате недоразумения, произошедшего несколько лет назад, были перепутаны младенцы и Нономия в итоге воспитывали чужого мальчика. Так они знакомятся с небогатым, но дружным семейством Саики, в котором, в свою очередь, воспитывался их родной сын, и теперь им всем предстоит найти выход из столь трудной ситуации, заодно полностью пересмотрев отношение к детям, оказавшимся для них чужими по крови.

Обезоруживающий гуманизм – наверное, именно этой фразой лучше всего описать основное творчество любимца международных фестивалей Хирокадзу Корээды, для которого изучение проблематики семейных взаимоотношений поистине неисчерпаемый материал. Что характерно, Корээда при этом не повторяется и полностью лишает свои истории шаблонности и плаксивого мелодраматизма, поскольку в руках иных постановщиков подобные сценарии рискуют превратиться в манипулятивную машину для выжимания слез. В данном случае мыльный на вид сюжет о перепутанных детях, свойственный латиноамериканским сериалам, ток-шоу типа «ДНК» и прочей «малаховщине», служит лишь каркасом, на который нанизывается уйма важных тем, как, например, что именно делает людей родными, насколько важно слушать и понимать своего ребенка, абсолютная невозможность компенсации отцовской любви потребительскими ценностями и, конечно же, обнаружение в себе тонких навыков разрешения проблемы, позволяющих избежать трагедии и не ранить хрупкую детскую психику, когда кажется, что выхода из сложившегося тупика попросту не существует.

Работая с историей, от которой предсказуемо дрогнет сердце почти каждого зрителя, Корээда, как уже было сказано, мастерски избегает манипуляций и даже проявляющаяся порой сентиментальность у него выходит очень честной, трогательной и душевной, как и изящный финал, производящий впечатление не дешевого угождения публике, а деликатного и единственно верного способа разрешения конфликта. Знаменитый японский минимализм в подборе эмоциональных выразительных средств как нельзя лучше подходит для таких картин, выдерживающих вдобавок прекрасный баланс между вдумчивым анализом природы человеческих отношений, глубоким драматизмом и режиссерским стремлением сделать ленту универсальной для аудитории из любого уголка мира. Актерская органичность и выдающееся умение выстраивания мизансцены уже давно являются отличительной чертой его фильмов: Корээде очень важны детали, которые он замечает в рутинной повседневности, будь то совместный обед, семейный досуг, взгляд матери на свое дитя, нежное прикосновение или даже поза персонажа, не произносящего ни слова, но язык его тела будет красноречивее множества фраз. Разумеется, результат трудов режиссера вновь попал в яблочко – на счету фильма приз зрительских симпатий на МКФ в Сан-Себастьяне и 2 награды Каннского кинофестиваля.

Появляясь на свет, человек сразу попадает в агрессивную среду. Где практически все стремиться отобрать искру жизни. Сами не замечая мы постоянно боремся за продления своего существования. Вырабатываем стратегии, запасаемся провиантом, денежным ресурсом, накапливаем опыт. И когда жизнь течет милым ручейком, который не тревожат суровые ветры, палящий зной или жуткий холод, случается обрыв…

В картине «Каков отец, таков и сын» или «Сын в отца» или «Яблоко от яблони» или «И стать отцом» описывается дикая ситуация. Вполне благополучная семья (карьера отца, хороший богатые квадратные метры, перспективы сына в связи с достатком родителя), со своими шероховатостями, получает известие – их шестилетний сын, не их сын. В роддоме произошла путаница. Их биологический ребенок живет в другой семье, находясь на другой социальной ступени жизни…

Вот так да! Упади и умри…

Мне моя матушка рассказывала (далеко до просмотра этого фильма), как в родильне ей принесли не меня. Она чуть палату не разнесла, в итоге исправились сотрудники, принесли непосредственно меня. Очень близко мне это в плане мысленных завитков…

Не представляю сколько можно было нагородить режиссеру и сценарной группе. Но, они очень аккуратно заложили вираж событий.

Присутствует ряд открытых (как мне показалось) моментов, и это правильно, не нужно ставить точку, так как история крайне на тоненького. Картина поднимает немало семейных и социальных внутряков. Задуматься есть над чем. Кино эмоциональное, но очень ровное. Буквально пара порогов где дыхание захватывает, а далее мысли, думы, тяжесть принятия возможных решений и их вероятные последствия. Однако от этой ровности исходят плотные волны незримого напряжения.

П. С. Удивила игра детей. Либо они так мастерски обезьянничают. Либо уже такие неплохие актеры. Либо это все для них на съемочной площадке игра, и они просто живут и кайфуют. Они очень органично находятся в кадре. Кстати, одного мальчика зовут именно так, как зовут героя-ребенка (почему такое решение сценаристов? загадка).

Родительскую любовь принято считать абсолютной и безусловной. Но чем, на самом деле, продиктовано это чувство? Эгоистичным отождествлением с самим собой («моя плоть и кровь»), оправданием существования («Я тебе всю жизнь отдала!») или привычкой (что свыше нам дана, замена счастию она)? Двум обычным японским семьям предстоит задуматься о том, что всегда принималось на веру: мерное течение быта вдруг прервёт известие о том, что детей подменили в больнице.

Хрестоматийный сюжет для вечернего ток-шоу (со всеми вытекающими аллюзиями на «Зиту и Гиту» или на поделки сестёр Олсен в допубертатный период) в интерпретации Хирокадзу Корээда представляет собой молчаливо-созерцательную историю, где повествовательный рисунок складывается не из событий, а из вопросов к самому себе и зрителю. Причём, основное внимание уделено не судьбе мальчишек, которые, как принц и нищий, меняются домами, а поведению взрослых. Чаще всего камера останавливается на молодом архитекторе Риоте Нономия: вот он удивляется, что сын лишён его амбиций и упорства; вот ищет в «другом» сыне себя; вот пытается усидеть на двух стульях и прийти к какому-то решению. Формально Риоту сложно назвать главным героем: режиссёр использует отстранённый стиль повествования, по минимуму вмешиваясь в ход событий и по минимуму влезая в души к своим персонажам. Но именно образ сомневающегося отца обнажает проблематику фильма и служит катализатором развития мыслей.

«Чем больше он будет расти, тем больше будет походить на тебя. Кровь не обманешь». В фильме мало произносится настолько категоричных фраз, но с избытком предоставляются детали поведения. Камера неотступно следует за героями, фиксируя, как одинаково грызутся трубочки для напитков, наклоняются головы на фотографиях, держатся палочки для еды… Как по-разному носится одежда, развеваются волосы, откликаются клавиши пианино… Что в этих детях – плод воспитания, а что – гены? Сможет ли чужой стать родным, или неслучайно он всегда казался апельсинкой от осинки? Есть ли у отца право отказаться от кровного сына?.. Противопоставление двух семей позволяет режиссёру надстроить и другой ряд вопросов. Одни живут «словно в отеле», одеваются в классические серо-чёрные костюмы и водят сына в музыкальную школу. Другие держат магазинчик хозтоваров, моются в общей ванной и носят яркие, дешёвые футболки. Напрямую не осуждая ни тот, ни другой образ жизни, Корээда пытается в складках будней отыскать родительскую любовь – настоящую и призрачную. Бессердечен ли Риота, когда предлагает материально обеспечить двух мальчиков, или просто практичен? Искренен ли Юдаи, когда дурачится вместе с детьми, или просто инфантилен? Оба отца вызывают неоднозначные эмоции и любят своих сыновей по-разному, в то время как матери – несмотря на такое же внешнее противопоставление – любят одинаково. Отеческие чувства оказываются куда сложнее природой обусловленного материнского инстинкта… И Риоте, беззаботно существовавшему в коконе общепринятых представлений о семье, предстоит долгий путь к осознанию себя.

Жизнь, как поезд, идёт своим чередом, не делая драматичных остановок на «важное» и «главное». В картине нет философских диалогов, нет семейных споров, нет экспрессивной мимики. Всё, что в западных фильмах подаётся громко и чётко, здесь сливается с мерным гулом бытовых разговоров и непрерывной лентой ежедневных забот. Лица актёров закрыты, движения ровны, интонации вежливы. Где Полански устроил бы психологическую резню, а Клинт Иствуд – кровавую перестрелку, Корээда по максимуму самоустраняется и лишь иногда позволяет себе макро-съёмку деталей. В основном же, зрителю самостоятельно предоставляется сводить концы с концами: подмечать, как пересекаются разговоры о воздушных змеях, как ненавязчиво меняется цветовая гамма, как украдкой падают слёзы…

Каплей росы в финале проступает отеческая любовь, с повинной найденная в сердце. Спасение, даруемое зрителю в конце долгого путешествия по непривычно плотным кадрам, на первый взгляд кажущимся обыденными. Простая истина после всех вопросов: семья – это быть рядом.

Папе всегда не очень нравился его сын. Мальчик вяловат, в нем нет жажды быть первым, он не блещет умом и талантами. Бракованный мальчик. Какое счастье, что это оказался не родной мальчик! Папа, разочарованный в первом ребенке, получает другого. Этот-то, конечно, окажется хорошей моделью. В нем же течет папина кровь!

Ситуация, конечно, интересная. Две семьи растили неродных сыновей, узнали об этом и давай меняться. Японцы со своей внешней неэмоциональностью, закрытостью - для нас загадка. Что у них на уме - не поймешь. Вроде как они все переживают, но поменяться - поменялись. Я думаю, Корээда ставит здесь очень даже любопытный вопрос. А любят ли люди своих детей по-настоящему? Способны ли они принимать и ценить их просто так, ни за что. Ведь в этом и есть суть родительской любви. Несколько удивляет покорность троих взрослых воле одного из отцов. Он так недоволен 'старым' сыном, его так греет надежда заполучить нового, хорошего ребенка, что остальные взрослые, хоть и не во всем согласны с ним, все-таки поступают, как он требует.

Например, жена этого недовольного папы, продолжает общаться с ребенком, которого растила, как сына, почему-то втихаря, скрываясь от мужа. А значит, и она не слишком-то его любила. Ведь если бы она была действительно привязана к нему, разве позволила бы она так жестоко разлучить себя с ним? Она почему-то терпит каприз своего мужа и не перечит ему. Она даже не пытается убедить его в том, что нельзя вот так просто взять и вычеркнуть из жизни своего ребенка.

Вторая семья вроде как более симпатичная, но и она идет на эту сделку. Возникает вопрос. Почему никто не спросил мальчиков, чего хотят они? Они ведь уже не маленькие. Это личности, с которыми следовало бы считаться.

А если бы выяснилось, что произошла ошибка, и мальчики все-таки росли с родными родителями? Что тогда? Поменялись бы обратно?

Второй мальчик оказался не намного лучше первого, и вот снова разочарованный папа все чаще возвращается в мыслях к тому, подаренному ребенку. А если бы новый сын во всем его устраивал? Если бы воплотил его мечту об идеальном сыне? Тогда папа так никогда и не раскаялся бы? Никогда не почувствовал бы любви к первому сыну?

Оба мальчика, кстати, никогда не переставали любить своих прежних родителей, что делает им честь, учитывая, что родители их предали.

Я думаю, это картина об инфантильности и детскости взрослых, которые считают, что знают все, а на самом деле не умеют любить и нести ответственность.

6 из 10

Сюжет японского фильма о путанице в роддоме только на первый взгляд имеет первую свежесть. На самом деле, таких фильмов уже было несколько: «Близнецы-драконы», «Зита и Гита», не говоря уж об «Огне, воде и медных трубах». Но ни премий, ни номинаций эти фильмы не получили. А жаль. Все эти комедии гораздо больше достойны зрительских симпатий, но, видимо, в Каннах было не до смеху.

Итак, новорожденные «принц и нищий» поменялись местами, прямо как в фильме «Trading places», где Эдди Мерфи, и Джеми Ли Кертис, и еще этот… как бишь его… актер из «Охотников за привидениями». Дети до шести лет росли не в кровных, а в случайных семьях, как родные. С полным комплектом любящих родителей. Мы с женой, родители троих детей, сидим и вполголоса недоумеваем: как же это и матери, и дети не заметили неладное? Пускай европейцам трудно различить лица жителей Дальнего Востока, но у самих японцев ведь нет такой проблемы? Ну ладно, не заметили…

И вот, через шесть лет подмена вскрывается.

Мы вправе ожидать дальше шекспировских страстей, особенно те зрители, у которых есть дети. Но не тут-то было. Две японских семьи из разных социальных категорий, попавшие в экстремальную и нестандартную ситуацию, действуют достойно, рационально и хладнокровно. Все герои фильма ведут себя по-японски невозмутимо. За два часа на экране никто даже не повысил голос, одна из матерей, героинь фильма, правда, заплакала на заднем плане, но этого зрители даже не услышали. Бедолаги-мальчишки вообще не проявили никаких эмоций за весь фильм. Честное слово! Диалоги тоже только «по делу», и ничего личного. Один из папаш, впрочем, нанес другому вялую оплеуху буквально тремя пальцами, но это все. Для европейского взгляда эмоциональная температура героев граничит с абсолютным равнодушием.

Возможно, режиссер и сценарист хотели продемонстрировать нам образец правильного поведения в такой без преувеличения, драматической ситуации? Или, может быть, в японской традиции не принято фонтанировать, когда речь идет о самом важном в жизни? В любом случае, нам, зрителям, придется додумывать ту бурлящую бездну чувств, которая скрывается под полным штилем на глади лиц.

Мне кажется, что причина такой серости лежит на поверхности, а именно: авторы поработали «на отвяжись». То ли времени не хватило, то ли денег, то ли и того и другого, но фильм меня абсолютно не тронул, хотя должен был. Я ведь многодетный отец, самая что ни на есть целевая группа!

Жаль, что такая завязка не зацепила Иньяриту или фон Триера, да хоть бы даже и Михалкова! Могла бы получиться захватывающая, до самой аорты пробирающая история о любви к своему, и в то же время не своему ребенку, о неотвратимости и невыносимости выбора. А получилось какое-то пособие по аварийной посадке: лайнер падает, а лица пассажиров на картинках безмятежные, как у священных коров.

Вот уж никогда бы не подумал, что у меня появится со временем любимый японский фильм. Раньше я строго придерживался европейской эстетики, которая мне ближе по восприятию. Но со временем чаще стал выходить за пределы своей зоны комфорта и вкуса, открывая нечто новое. Главным открытием этой недели для меня стал японский режиссер Хирокадзу Корээда. Опять же, если бы мне не пришлось искать материал для статьи, то я бы прошел мимо него, потому что еще помню своё глубочайшее разочарование от «Надувной куклы». Но в этот фильм я влюбился сразу, даже не досмотрев до конца трейлер, от которого мурашки пробежали по телу.

Фабула фильма отдаленно напоминает японскую вариацию детской сказки Марка Твена «Принц и нищий». Шесть лет назад у молодого успешного архитектора Риота родился сын. Маленький Кейта уже с самого начала поражает зрителей своей сообразительностью. На комиссии он рассказывает, как ходил с отцом в поход и запускал воздушных змеев, чего никогда не делал на самом деле. Отец постоянно пропадает на работе, переживая только за финансовое благополучие своей семьи. Не спешите его обвинять в этом. Он старается обеспечить своего ребенка материальными благами: частная школа, профессиональный фотоаппарат, уроки игры на фортепиано, игровая приставка и т. п. Он хочет, чтоб его сын стал таким же целеустремленным и успешным человеком, как его отец.

А вот тут начнется самое интересное. Спустя шесть лет родители Кейты узнают, что медсестра в роддоме подменила детей. Биологический сын архитектора живет в довольно простенькой семье среднего достатка, а он воспитывает чужого сына. Главным героям предстоит решить непростую задачу — либо оставить всё, как есть, либо обменять сыновей. Говоря простым языком, я просто офигел от такого расклада. У меня даже мысли не было, что кому-то действительно настолько важно кровное родство, чтоб нанести ребенку такую травму из-за собственного эгоизма. Ну, как можно объяснить 6-летнему малышу, что он теперь будет жить с чужими людьми, потому что они его любят больше?! Никогда в жизни язык не повернулся бы сказать ребенку такое.

Наблюдал я за этими семьями с комом в горле и думал, что было бы лучше для ребенка. Один растет в роскоши с милой мамой и очень требовательным отцом, который вечно чем-то недоволен. Второй не получает самых дорогих игрушек, зато дурачится с братом и сестренкой, проводит много времени со своими родителями. Это, конечно, банальное противопоставление между материальным и духовным, но какую ролевую модель воспитания выбрать — быть строгим и требовательным для будущего блага сына или быть веселым балагуром, делая его детство по-настоящему счастливым. Вопрос, пожалуй, из разряда риторических. Но Хирокадзу Корээда выжал всё-таки из меня слезу, когда показывал кадры в памяти фотоаппарата. Представьте эмоциональное состояние ребенка, которого отправляют на миссию! Считаю, что Риота не заслужил иметь счастье, будучи отцом такому чудному малышу. Фильм прекрасен. Даже актерская игра на высшем уровне. Это один из самых лучших и душевных фильмов на тему отцовства. Настоятельно рекомендую посмотреть всем родителям, чтобы не допустить вовсе или успеть исправить подобные ошибки.

10 из 10

Преуспевающий архитектор Риота Нономия, работающий днями и ночами в крупной компании, неожиданно узнает, что его шестилетний сын Кейта в действительности не его сын. В роддоме его ребенка подменили другим. Настоящим отцом Кейты является хозяин небольшой лавчонки хозтоваров, у которого есть еще двое детей. А настоящий сын Риоты по имени Рюсэй живет как раз у этого лавочника. Родители обоих встречаются и договариваются на время обмениваться детьми, чтобы со временем обменяться ими насовсем. Однако все идет не так гладко. Рюсэй хочет жить с неродным отцом и даже сбегает к нему. Несмотря на многочисленные попытки сблизиться с родным сыном, Риота фактически терпит неудачу. Его сын Рюсэй выбирает не материальный достаток родного отца, а веселого и общительного хозяина лавки. В итоге фильм кончается на неопределенной ноте.

Казалось бы, чисто семейная история у Корееды перерастает проблематику отдельно взятой личности и касается проблем уже всего японского общества. В двух семьях — архитектора и владельца лавки — отражены образы жизни в современной Японии. Первый — рациональный прагматик и трудоголик, способный обеспечить семью и бессознательно считающий, что это главная задача мужчины. Считая так, он даже предлагает хозяину лавки забрать к себе двух детей — и Кейту, и Рюсэя — только потому, что он может их обеспечить. Второй — человек, мало заботящийся о деньгах, зато способный много времени посвятить детям. Он все умеет делать руками, может починить любую игрушку, а также любит купаться вместе с детьми в одной ванне, что символично характеризует единство, царящее в его семье. Режиссер немного жалеет Риоту, посчитавшего, что главное — это родная кровь, а не воспитание и время, проведенное вместе. По сути дела, Риота был наказан за такой способ мыслей, ведь его родной сын оказался фактически бесталанным в отличие от Кейты. И симпатии режиссера однозначно на стороне владельца лавки, который не располагает большими деньгами, зато может подарить своим домочадцам спокойствие и любовь.

Корееда снял лиричное кино о непростом вопросе: существует ли голос крови? В фильме звучат сразу два возможных ответа на этот вопрос, что, впрочем, лишь дополнительно указывает на парадоксальность самой этой ситуации. Что важнее: жизнь в обеспеченной семье, где можно получить хорошее образование и выбиться в люди, или жизнь в тихом семейном счастье, но без особенных перспектив? И здесь Корееда отвечает двойственно, ибо право на счастье должно быть при обоих способах жизни. Но все же личные симпатии его, пожалуй, на стороне нематериального богатства, поскольку именно в доме хозяина лавки кончается фильм.

8 из 10

Глубоко, вдохновенно, точно и определенно по-лидерски Хирокадзу Корээда делает понятное кино, которое совершенно неспроста 'выжигает' ветвь в Каннах. Он не стремится к постмодернистским виражам, а самое важное - совсем не отталкивается в признанных в мире авторитетов 'семейного' кино. Бергман и Дарденны тут ни разу не цитируются. Корээда стремится к подчеркнутой простоте. Примитивная мелодия, последовательный вдумчивый рассказ, отсутствие флэшбеков и рванного монтажа создает все предпосылки для того, чтобы зритель сконцентрировался на сюжете. А ведь сюжет также совсем нельзя отнести к изысканным блюдам.

Тема подмены детей в роддоме совсем не нова. Ну а рассказываемая история про то, как в двух разных по социальному уровню семьях обнаружили подмену когда детям было шесть лет - явно не потрясает воображение. Вполне возможный в нашей современности неприятный эпизод. Однако, режиссер благодаря такой возможности исследует природу отношения к детям в двух семьях, внешне кстати вполне благополучных. Приятно, что тут не будет героев и злодеев - будет простая история про отношение к детям. В каждой из семей дети получат вполне достойный уход и заботу. Но Корээда идет дальше показывая корни родительской любви. Тем и ценен фильм.

10 из 10

Признаться, я ищу в последние годы то мудрое кино, где можно найти ответы на волнующие меня вопросы. Японец Хирокадзу Корээда проявил себя, в моём понимании, главным мудрецом уходящего года. Взяв из ряда вон выходящую историю, он снял очень тонкое кино, где всё вроде бы на поверхности и в то же время на такой глубине, до которой надо добираться, проделывая нешуточную работу. С собственной душой.

Бизнесмен Риота, намертво зацепленный за социальный статус и место в престижной компании, не хочет мириться с мягкостью своего маленького сына и пытается вырастить из него настоящего перфекциониста и трудоголика, каким является сам. И тут мирозданье предоставляет ему уникальный шанс поменять несовершенного ребёнка на ….собственного. Оказывается, шесть лет назад, в роддоме, где рожала жена, им подменили наследника. Теперь благодаря анализу крови настоящий сын установлен. Риота с супругой оказываются в крайне непростой ситуации…

За экстраординарным случаем обмена детей в японском родильном доме скрывается нешуточная экзистенциальная драма, которая может взорвать сознание зрителя. Ибо она показывает ту бесконечную пустоту, в которой прячется современный мужчина средних лет, обнаруживший вдруг обманчивый смысл своего существования и отвернувшийся от вещей куда более важных. Корээда даёт нам шанс проделать вместе с главным героем трудный путь к соприкосновению с собственной душой, которую долгое время держало в чёрном теле эго здравого смысла, подкармливаемое жесткими социальными установками на успех и статусное соответствие.

Фильм до последнего кадра держит в напряжении, пугая зрителя перспективой получить конкретные ответы на животрепещущие вопросы. Кто важнее – воспитанный тобою ребёнок или кровный наследник? Что лучше - эмоциональный холод преуспевающего бизнесмена или душевное тепло того, кто считает каждую копейку. Останутся ли неродные сыновья отвергнутыми детьми – жертвами статусного/биологического предпочтения приёмных родителей, будто бы отрекающихся от своей любви?.. Картина, которая априори предполагает вроде бы исключительно однозначный выбор при развязке, тем не менее, ухитряется проникнуть в более глубокие пласты взаимоотношений и, разрешая вроде бы главный конфликт, оставляет меж тем послевкусие философской неоднозначности.

Частные образы обретают значение архетипов: фильм невольно иллюстрирует ту ситуацию, в результате которой отношениям между отцом и сыном был нанесен самый большой ущерб. Ибо отражает последствия индустриальной революции, давшей отсчёт затянувшемуся периоду отчуждения отцов от детей. Папа-трудоголик, возвращающийся домой уставшим и опустошённым, уже не является для своего наследника образцом для подражания. И не реализует главное и пока ещё бессознательное желание сына: услышать от отца то, что тот его любит и принимает таким, каков он есть.

Корээда, как стойкий оловянный солдатик, не пускает на экран сантименты, вернее категорически отказывается их эксплуатировать. Сдержанные фортепьянные вкрапления, чем-то напоминающие музыку Олега Каравайчука в его лучшие годы, не спекулируют на чувствах, а предают происходящему значение вечных ценностей. Родительский выбор: обменивать детей обратно или не обменивать, сфокусированный во взглядах невольных жертв этой «акции справедливости», и сам по себе так сильно может взбудоражить эмоции, что хочется не то что отваживать зрителя, а, наоборот, наставить на том, чтобы это кино было непременно посмотрено. Ведь ответ на вопрос: что важнее - кровное родство с собственным отлученным ребёнком или шестилетняя «привязанность» к «чужому» дитя, давно уже ставшему своим, - каждый зритель, так или иначе, будет искать в своём сердце.

И в конце понимаешь, что это тот самый случай, когда совершенно невозможно сделать категорический выбор. В итоге сентиментальная мелодрама оборачивается высокой трагедией. Тот факт, что фильм ставит важные духовные вопросы, был справедливо отмечен на каннском фестивале не только призом от основного жюри, но и от экуменического. Это кино имело небывалый успех в Японии, где собрало в кинотеатрах больше двух с половиной миллионов зрителей, и, выйдя даже в Португалии и Румынии, тем не менее, было - по традиции - проигнорировано вконец опопсовевшим российским прокатом, который продолжает сторониться глубоких чувств точно так же, как чёрт ладана.